Мой дом - пустыня

Ораз предложил всем вместе перекусить — благо у него есть запасы консервов и копченой колбасы. Он наполнил чайник прозрачной водой из ручья и поставил его на маленькую газовую плиту. Он вынес из палатки мягкую кошму и расстелил ее на траве в тени.

Тем временем Ибрагим отозвал Ленгер-агу в сторонку и стал ему что-то нашептывать. Халык, заинтересовавшись, подошел поближе и услышал:

— Яшули, он не принесет нам ничего хорошего.

— Почему? Говорит неглупо. Самостоятельный парень. Чем не джигит?

— Если случайно найдем клад, придется ему выделять долю.

— Не дадим. Из золота, что найдем, не дадим и с кончик иголки. (Ибрагим молча уставился на Ленгерагу). Не дадим и сами не возьмем, — закончил Ленгер-ага.

— Почему, можно узнать?

— А потому, милый человек, что клад, как и горы, эти, принадлежит государству.

— А что случится, если мы оставим понемножку золота, чтоб сделать короночку на больной зуб? Вон у меня их сколько, больных зубов-то. Ну я шучу, шучу, яшули! — захохотал Ибрагим. — Мы вручим клад председателю сельсовета. Из города приедут корреспонденты. Они будут расспрашивать нас о том, о сем. У них это называется «интервью». Они напечатают наши снимки в своих газетах. Имена наши станут известны по всей республике. Для дельного человека слава — тоже клад. Ленгер-ага, вы любите фотографироваться?

— Очень не люблю.

— Ну что вы! Фотограф наводит на тебя аппарат. А ты делаешь такое лицо... Очень хорошо получается...— Говоря это, Ибрагим чуть хмурит брови и смотрит вдаль. Там ничего нет, кроме голубого неба, но в глазах его — дума обо всем человечестве.

«Ну артист!» — усмехнулся про себя Ленгер-ага. А Халык вдруг почувствовал беспокойство оттого, что уже где-то видел это лицо, а где и когда, не может вспомнить.

За обедом Халык не выдержал:

— Кажется, я прежде где-то вас видел, Ибрагим-ага?

Ибрагим захохотал так весело, что все невольно улыбнулись.

— Если ты, сынок, не знаешь где видел меня, откуда же это могу знать я?

— Ваше лицо мне очень знакомо.

— Ну-ка, скажи, где ты бывал в своей жизни. В Ашхабаде бывал? В чьем доме ты гостил?

— Я пока еще не видел Ашхабада.

— В доме Ленгер-аги мы с тобой не виделись. Я там бывал по вечерам...

— А в кино вы не снимались?

— Нет. Я из рабочего класса...

На этом разговор закончился. Ораз дал слово всюду следовать с кладоискателями, ложиться и вставать у одного костра, делить с ними еду и воду и облазить всю Красную скалу. А Ленгер-ага обещал показать ему стену на горе Дегирмен и все холмы, которые могли бы быть, по предположению Ораза, остатками древних поселений. Захватив с собой чуреки, колбасу и консервы, кладоискатели по узенькой тропинке начали восхождение. Тропинка то исчезала совсем, то появлялась снова. Иногда им приходилось хвататься за камни, чтоб не сорваться. Ибрагим шел последним, чтобы в случае необходимости помочь оступившемуся. Он предупредил Халыка и Ораза, что при подъеме говорить нельзя, иначе быстро устанешь. Вспугнули стаю куропаток. Ленгер-ага пересчитал их.

— Запиши к нашим куропаткам еще двадцать штук! — крикнул он Халыку, шедшему первым.

Четверо путников поднялись до середины горы. Еще два часа, и они на месте. Но Ораз сказал, что больше идти не в силах. Глаза заливал пот, сердце колотилось где-то в горле.

— Клад никуда не денется. — Ленгер-ага предложил отдохнуть.

Старик наломал сухой арчи и разжег костер. Халык помогал ему. Поставили на огонь старую тунчу для кипячения чая. Воды Ленгер-ага не пил ни дома, ни во время охоты. Он всегда пил только чай. Вот и сейчас он собирался напоить всех чаем, вскипяченным на пахучих арчовых травах. Ораз потянулся к фляжке с водой, но Ленгер-ага разрешил ему сделать только три глотка. В этот момент Халыку почудилось жалобное блеяние козленка, но очень-очень тихое. Услышал его и Ленгер-ага. Он-то знал, что это такое, но не хотел пугать всех. Если все узнают, побегут отсюда, как джейраны, и про клад позабудут.

— Слышишь, яшули, ягненок, — сказал Халык, заглядывая в глаза Ленгер-аги.

— Ну что ж, ягненок так ягненок. А ты отдыхай. Нам скоро идти.

— А разве волк или барс не опасны для ягненка?— забеспокоился мальчик.

— Разве ж за всеми уследишь?

Теперь странный звук услышали Ибрагим и Ораз. Ибрагим сразу нашелся:

— Яшули, все равно козленок обречен — его съедят хищники. Лучше мы его съедим.

Ленгер-ага знал Ибрагима — этот не успокоится, — и он разрешил ему пойти за козленком. Халык двинулся было следом, но Ленгер-ага остановил его. Голос раздавался со стороны родничка, его называли слепым, потому что, едва показавшись из-под камней, он тут же среди камней и исчезал. Здесь был птичий водопой. А если забредали джейраны, то воды хватало лишь на одного. Ленгер-ага был знаком со слепым родничком. Когда сюда прилетают на водопой птицы, гюрза выбирает жертву. Она поднимает голову и не отрываясь смотрит на птицу. Заметив гюрзу, птица уже не может двинуться с места: крылья не слушаются ее. Она сидит завороженная, пока гюрза не проглотит ее.