Мой домовой — сводник (СИ)

Я смотрела на Вадима с вызовом. Он сжал перед грудью кулак и, опустив руку, стал нервно сжимать и разжимать пальцы.

— Знаешь, Ир, тебя как подменили с этим котом. Ты стала такой же чокнутой, как твоя подружка. Он весь дом нам разнесет, а ты будешь продолжать целовать его в жопу.

Я молчала. Вадим — нет.

— Коты должны приносить радость. Если они ее не приносят, то нафиг они нужны… Мы месяц живем, как в сумасшедшем доме…

— Всего две недели, — буркнула я.

— А те две недели, когда ты выносила мне мозг этим котом, не считаются?

— Я ничего тебе не выносила! — цедила я сквозь зубы.

— Конечно, ничего…

— Чего ты хочешь? — у меня уже горький ком стоял в горле. Нет, мне не хотелось плакать. Меня тошнило от этого разговора.

— По-хорошему, я хочу жить без этого кота…

— И без меня? — вставила я, чувствуя, что ком подкатил уже к самым зубам.

— С тобой, но без кота, — цедил Вадим так же тихо, как я.

— Но этот кот — мой. И я никуда его не отдам.

— To есть он тебе дороже меня?

— Он — кот, он не человек, — ответила я просто.

— Ну и живи тогда с котом!

Я не поняла, что Вадим делает. Он прошел мимо меня в комнату, вытащил рюкзак, скинул туда свои трусы и носки. Другого целого из одежды, наверное, не осталось. Прошел в ванную. Я его не останавливала. Обулся, надел куртку. Закинул рюкзак за левое плечо. Схватал поцарапанную барсетку, вытащил из нее ключи и повесил на крючок вешалки.

— Избавишься от кота, звони, — бросил он и шарахнул дверью.

Я вздрогнула, но и только. Потом нагнулась, подняла тапочки сорок пятого размера и отнесла в мусорное ведро. Чайник давно вскипел, и я бросила в чашку пакетик с бергамотом. Пила я чай, обжигаясь, мелкими глотками, машинально, не чувствуя ни вкуса, ни запаха.

Кот ко мне не вышел. Не пришел и ночью, когда я скрючилась под одеялом на собранном диване. Завтра суббота. Рабочий день.

Глава 25: Оцепенение свободы и собранный диван

Субботу я провела в непонятном оцепенении — сродни началу болезни. И в воскресенье я действительно намерила у себя температуру в тридцать семь градусов. Ни соплей, ни кашля. И даже слез. Я была уверена, что Вадим позвонит субботним вечером. А потом — воскресным. Он отрабатывал в это воскресенье за нашу прогулку в прошлое. В полночь понедельника эта прогулка стала казаться мне чем-то из другой жизни. Не моей.

Сама я не звонила. Думала ведь, что нервы сдали — психанул. А если он серьезно поставил меня перед выбором: Чихуня или он, что тогда? Тогда звонить не надо. Кот из квартиры никуда не делся. Ходил, как ни в чем не бывало. Лежал на бабкиной кровати. Только изодрал игрушку. Отодрал все перья и изгрыз их, точно собака. Отсутствие Вадима он будто и не заметил вовсе.

В субботу утром я выбросила в мусоропровод пакет с мужскими тапочками, ни о чем плохом не думая. Куплю новые — копейки стоят — а эти все равно провоняли, не вынимать же их! В воскресенье я уже с настоящей злостью сорвала с вешалок порванные и пару целых футболок и отправила в мусор следом за тапочками. Хотя следовало оставить их на носовые платки и только потом выкинуть.

Во вторник я проснулась с красными глазами и схватилась за телефон, испугавшись, что звонит Веселкин по поводу домовенка Германа. Но это была его секретарша, и не от него.

— Слушай, коза, — начала Арина с ходу. — Долго будешь нас игнорировать? Хоть один раз сама бы позвонила, а? Как дела?

И я сказала, как дела. И даже скорее всего самой себе, а не сестре.

— Мы с Вадимом расстались.

Да, я поняла это сейчас со всей горечью потери. Секунда тишины и тирада сестры:

— Как это? Когда? Мы же только в пятницу с тобой виделись!

— Вот в пятницу и расстались.

Арина понизила голос до шепота. Хотя лучше бы говорила в полный голос. Метро

— и так ничего не разобрать. И я скорее догадывалась о вопросах, чем слышала их:

— А что случилось? Он завел себе кого-нибудь, да? Какую-нибудь сногсшибательную клиентку?

Я продавила затылком подушку до самого дивана.

— Нет, это я завела себе другого.

Я услышала, как на том конце Аришка схватила ртом воздух.

— Другого кота, — поспешила я успокоить сестру. — Это все из-за Чихуни.

— Шутишь?

— Не шучу.

И я рассказала ей все, как было. Арина даже не поддакивала. Слушала молча. Не перебивая даже лишним вздохом.

— Что сразу не позвонила? — наконец выдала она голосом старшей сестры.

— Я думала, придет. Я еще в понедельник так думала.

— А сегодня чего не позвонила?

— Не хотела тебя расстраивать, — и добавила тут же: — И маму радовать. Ладно. Мне вставать пора. Работа не ждет. Чихуня на меня надеется.

В динамике телефона продолжало греметь метро и нервный шепот сестры:

— Знаешь, а я рада. Рада, что Орлов показал свое говно сейчас, а не после свадьбы. Кот, конечно, не ребенок, но всякое ведь бывает. И с младенцами бросают, потому что ночью не высыпаются и секса нет.

— Я тоже рада…

Я хотела радоваться, но как-то не получалось. И я тупо проверяла телефон, точно гадала на ромашке: любит, не любит, плюнет, поцелует… Но молчащий телефон говорил о том, что меня послали к черту. С котом! Что ж, куплю платье и пойду танцевать. Одна!