Мои дорогие девочки

Она взглянула на Викторию, которая едва заметно улыбнулась. Кэт отодвинула стул и поднялась, покачиваясь.

– Мне нужно домой. Я чувствую себя не очень хорошо.

Виктория с волнением взглянула на нее.

– С тобой все будет в порядке?

– Ты на станцию? – спросила Мэдди, и Кэт кивнула.

– Я пойду с тобой.

Мэдди повернулась к Виктории и встретилась с ней взглядом. В ее глазах было что-то, чего Виктория не могла прочесть, и это взволновало ее. Она смотрела на то, как две женщины Лео вместе направляются к выходу, будто им не терпится поскорее выйти из бара на холодную ночную улицу. Мэдди шла первой, а Кэт за ней. Младшая следом за старшей. Опыт прокладывал путь вперед.

На мгновение Виктория почувствовала странную тоску. В конце концов, каждая из них знает Лео с неизвестной другим женщинам стороны. Каждая владела маленькой частью его разбитого сердца. Но теперь нужно оставить все это в прошлом и смотреть в будущее. Виктория расправила плечи, зная, что сегодня не сможет заснуть, снова и снова вспоминая свои слова, каждый нюанс, каждую эмоцию на лицах собеседниц, но, как она уже сейчас понимала, основное чувство, которое они испытывали, было облегчение.

«Что ж, я сказала все, что хотела. Может, не заключила с ними мир, но хотя бы предложила это сделать». Виктория решила, что подобный итог разговора ее вполне устраивает.

Глава 24

В тот же день

– Иди сейчас же! – сказала Мэдди.

Ральф покривился:

– Может, я все-таки…

– Нет, твоя мама скоро вернется домой. Она будет волноваться. И экзамены…

Ральф нахмурил брови:

– Почему все постоянно твердят мне об экзаменах?

Мэдди протянула ему сумку:

– Потому что это важно, и я хочу, чтобы у тебя все получилось!

Они находились в кухне, и Мэдди еще не успела снять жакет и туфли.

– Ты даже не сказала мне, для чего она вас собирала, – произнес Ральф, выставив вперед нижнюю губу, как капризный ребенок. Но у Мэдди не было сил с этим разбираться.

– Она расскажет тебе, если захочет. Это не мое дело…

– Ты обращаешься со мной, как с ребенком!

– Как Фиби? – поинтересовалась Мэдди, чтобы сменить тему.

– Уснула сразу.

– Отлично! – Она заметила, что Ральф несколько дней не брился, и щетина на щеках стала темнее и гуще. Ей захотелось поцеловать его, но она сдержалась. – Больше не сиди здесь допоздна, пока не сдашь экзамены, хорошо? – Экзамены начинались в следующий вторник.

Когда Ральф ушел, Мэдди открыла холодильник, налила себе большой бокал белого вина, прошла в гостиную и включила музыку. Она выбрала диск с заключительной частью Восьмой симфонии Малера в исполнении оркестра, которым дирижировал Лео. Эта музыка каждый раз разрывала сердце, но в то же время поднимала настроение, заряжала оптимизмом и верой в силу человеческого духа – именно это и было ей сейчас нужно. Мэдди села и закрыла глаза на несколько секунд, давая возможность мелодии и гармонии проникнуть в ее сердце.

Встреча с Викторией разбередила ей душу гораздо сильнее, чем она могла предположить. И дело не только в рассказе о жизни Лео, его постоянной лжи и вечных обманах, хотя и это тоже стало сильным потрясением. Мэдди снова лицом к лицу встретилась с женщиной, с которой делила спутника жизни. А теперь еще она тайком встречается с ее сыном.

Мэдди вспомнила о романе Лео с миссис Гэннон – женщиной намного старше его, и о разрушительных последствиях, и содрогнулась. Лео совершил ужасную ошибку и сломал столько жизней! Ей не следует больше встречаться с Ральфом. Но как это сделать? Она чувствовала свою ответственность за этого молодого человека и необходимость защищать и оберегать его. Когда он занимался, то, казалось, полностью погружался в книгу, и отвлечь его было невозможно. Если Ральф найдет себе занятие по душе, тогда его привязанность к ней ослабеет.

Диск закончился, и музыка зазвучала с начала. Мэдди постаралась воскресить в памяти образ Лео за дирижерским пультом и его особую манеру, которая сделала его знаменитым: точно выверенная смесь страсти и сдержанности. Интересно, как часто он думал об Анне, когда работал? Представлял, какой женщиной она могла бы стать и чем бы занималась в жизни? Мэдди никогда не встречала Эльзу, но все равно испытывала ненависть к старухе. Ее решение оставить дочь в Вене было неслыханным по жестокости, в каких бы тяжелых обстоятельствах оно ни принималось.

Сначала Мэдди очень сердилась на Викторию, но вскоре осознала, что благодарна ей за рассказ. Она никогда не пряталась от правды и хотела знать обо всем, что происходит.

С неохотой Мэдди подумала, что готова согласиться с выводами Виктории: Лео относился к ним одинаково и, если уж быть честной, ни одну из них не любил сильно. Основы ее жизни снова пошатнулись, и ей придется серьезно потрудиться, чтобы собраться с силами – ради Фиби и себя самой. Непростая задача.