Мои дорогие девочки

Ральф прекратил попытки связаться с матерью. Оставил ей множество сообщений на телефоне, но она так и не ответила. Пробовать снова бессмысленно. Жаль, что он не может делать вид, будто ему безразлично! Она лгала ему все эти годы, обращалась с ним, как с ребенком, притворялась, что все в порядке, и заставляла смотреть на мир ее глазами. Виктория во многом заблуждалась. Но все же… Ральф знал, что она любит его. И, несмотря ни на что, тоже любил ее, ведь она была его матерью.

Ральф на цыпочках вошел в комнату Мэдди. Она крепко спала. Красивая женщина, которая ему нравилась. Как фрилансер Мэдди теперь много работала, и ее новый бизнес шел в гору, но Ральф все равно переживал и никак не мог разобраться, что именно его беспокоит.

Дело не в том, как Мэдди обращалась с ним. Ведь она пустила его в дом и помогала с подготовкой к экзаменам. И все же что-то изменилось. Мэдди словно отдалилась от него. Когда он говорил с Мэдди, по ее глазам становилось ясно: мыслями она очень далеко.

Ральф закусил губу. Видимо, Мэдди просто все надоело, и теперь, когда экзамены сданы, она хочет избавиться от него. Он прямо спросил ее об этом, когда она собиралась ложиться спать, но она все отрицала.

– Не говори глупости, Ральф, – сказала она. – Ты это выдумал.

Но он знал, что это не так. И чувствовал, что дело не в усталости. А как она ухватилась за его идею поехать в путешествие по Европе! А это ведь была проверка. Конечно, ему хотелось присоединиться к друзьям, но он знал, что это невозможно. Не сейчас, когда происходит столько событий. Ральф надеялся, что Мэдди будет умолять его остаться и скажет, что станет сильно скучать. Но она обрадовалась шансу избавиться от него, и это, как и невозможность поговорить с матерью, окончательно вывело его из себя. Хотел бы он знать, где сейчас Виктория, и о чем она думает? И где Саломея? Ральф скучал по сестре.

Пока Ральф жил дома, ненависть к матери была настолько отчетливой и сильной, что стала основой его существования. Осознание того, что он делает ей больно, наполняло жизнь смыслом и приносило удовлетворение. Но сейчас, когда Виктории не было рядом, пустота в сердце становилась все больше, и Ральф чувствовал себя виноватым. Он вспоминал их редкие разговоры о детстве Виктории и о том, как несчастливы в браке были ее родители. Возможно, мать не рассказывала ему многого, чтобы не травмировать. Наверняка у нее имелись веские причины, чтобы связать жизнь с его отцом, великим дирижером. Но она была бы более счастливой с каким-нибудь добрым и надежным человеком: банкиром, например, или еще с кем-нибудь. Может, просто не знала, какими бывают нормальные отношения, потому что не видела их в родительской семье?

А Мэдди в жизни Ральфа долго оставалась тенью. Она была женщиной, с которой встречался отец, но про нее никогда не говорили, делая вид, будто все в порядке. Он сжал кулаки. Какой смысл сейчас думать об этом?

Ральф прошел в соседнюю комнату, где стояла раскладушка, и, сняв пижамные брюки, надел джинсы и толстовку, сунул в карман бумажник и обулся в кроссовки. На всякий случай взглянув на экран телефона, который лежал на столе в холле – сообщений от Виктории по-прежнему не было, он на цыпочках прошел в спальню Фиби. Девочка лежала на спине, вытянув руки над головой, рот слегка приоткрыт. Ральф осторожно поцеловал ее в щеку.

– Пока, Фиби!

Он давно не ел, его руки и ноги были словно налиты свинцом и болели. Ральф не знал, что делать дальше. Еще один взгляд на экран телефона – нет ли новых сообщений. Ничего. На столе лежала бумага и ручка. «Дорогая Мэдди, – написал он, – спасибо, что приютила меня. Обнимаю. Ральф».

Оставив записку на столе, он открыл дверь и ушел.

Среда, 7 июля

Мэдди по натуре была из тех людей, чей стакан всегда наполовину полон: верила в свои силы, возможность действовать, и ее воображение никогда не рисовало худшие сценарии развития событий. Но как только на следующее утро она прочитала записку от Ральфа и увидела на столе телефон, в голову ей полезли страшные мысли. Мэдди побежала в соседнюю комнату, чтобы проверить, на месте ли его вещи. Чемодан – открытый, но так до конца и не разобранный, стоял у стены, и из него торчала смятая одежда. Похоже, он не взял с собой ничего: теплая куртка висела в холле, а зубная щетка лежала в ванной комнате рядом с раковиной.

Она не знала, где Ральф держит свой бумажник, но не нашла его в карманах одежды и решила, что это хороший знак. Если бы он собирался что-то с собой сделать, то не стал бы брать деньги. И все же Мэдди очень волновалась, что Ральф ушел без телефона, потому что раньше никогда не расставался с ним, словно был соединен с аппаратом невидимой пуповиной.

Фиби сидела за кухонным столом и листала комиксы.

– Мамочка, а почему я сегодня не иду в школу? – радостно поинтересовалась она.

Но мысли Мэдди были сейчас очень далеко от дома.

– Ма-ма! – громче позвала Фиби.

Мэдди, взглянув на дочь, увидела, что она еще в ночной рубашке, растрепанная и теплая после сна.

– Что? Прости меня. Я не знаю, куда подевался Ральф. Нам надо найти его.