Мой дорогой

– Привет, сынок, – прогудел великан громоподобным басом, и сквозь его светлую бороду пробилась издевательски-добродушная улыбка. Три его товарища со спокойным безразличием наблюдали за происходящим. – Не хотелось тревожить тебя, но, по-моему, ты как раз тот самый сукин сын, который стрелял в моего младшего брата!

Задыхаясь от жесткой хватки великана и его тяжелого табачного дыхания, Бартоломью все же заметил некое сходство между ним и мистером Смерть. И еще он заметил веревку, которую великан держал в свободной руке.

21

С самого раннего детства Эсмеральда приучала себя быть точной и аккуратной во всем. Она тщательно следила за всеми расходами, и если у нее оказывалось хоть на пенни больше или меньше, она просиживала до полуночи, скрупулезно проверяя заполненные расходные книги. Так же тщательно девушка занималась приготовлением пищи, строго следуя рецептам. Такое же стремление к точности отличало ее занятия музыкой, когда все соответствовало записям в нотной тетради.

И вдруг все рухнуло, все изменилось. Какая-то неведомая сила овладела ее сердцем, хотелось кричать, петь, радоваться. Хотелось жить…

Судорожно вздохнув, Эсмеральда завернулась в одеяло и села. Сверху доносился мощный храп Зои, сотрясающий стены ветхого дома. Раньше, дежуря у постели Билли, она не слышала этих звуков.

Сквозь открытую настежь дверь падал мерцающий лунный свет, манящий навстречу ночи. Может, если она хоть на какое-то время покинет удушливо-жаркую комнату, ей удастся сбросить с себя это странное состояние, не покидающее ее с момента завтрака с Билли. Отбросив одеяло, она прошлепала босыми ногами по полу и выскользнула на веранду.

Сильный порыв ветра разметал пряди волос. Ей показалось, что она чувствует привкус приближающегося дождя. С запада надвигались огромные тучи, бросая тени на широкие просторы.

Эсмеральда ухватилась за столбик веранды, тревожно вглядываясь в ночь. Она рассчитывала найти покой под ночным небом, но ветер унес ее покой в кромешную тьму.

Девушку колотила нервная дрожь, она не знала, плакать или смеяться. Потому что она, Эсмеральда Файн, которая всегда гордилась своей рассудительностью, вдруг поняла, что безрассудно влюблена…

Пребывая в состоянии полного смятения, она вдруг почувствовала в ночном воздухе запах табачного дыма. Пытаясь унять дрожь, она резко обернулась.

– Вы, видимо, получаете удовольствие, выслеживая меня? – с сердитым укором бросила она в темноту.

Билли выступил из глубокой тени с горящей сигарой в уголке рта.

– Поскольку я вышел первым, могу возразить, что это именно вы выслеживаете меня, – раздался совсем рядом голос Билли.

Он стоял в призрачном сете луны, без рубашки, босой, с сигарой во рту.

– Вам не следовало бы сейчас курить. Где вы взяли сигару?

– Из запаса матери. – Он улыбнулся. – Я так и знал, что господь пошлет мне наказание за то, что я стащил ее. – Он отбросил сигару в сторону. – Ну, теперь вы удовлетворены?

– Конечно, нет. Почему вы без рубашки? Ветер очень холодный. Не хватало вам еще простудиться, – отрезала Эсмеральда.

Взгляд Билли скользил по ее фигуре. Ветер жадно льнул к ее телу, обтягивая грудь тонкой тканью рубашки. Она хотела было закрыться руками, но вызывающий взгляд Билли заставил ее назло ему выпрямиться.

– Сейчас все-таки не зима, и такой опасности нет. – Билли шагнул к ней. – Вы придираетесь ко мне, милая. Мне кажется, вы просто заботитесь обо мне.

– Вы ошибаетесь, – упрямо возразила она. – Я не желаю, чтобы вы снова валялись в кровати вместо того, чтобы искать моего брата.

– Вы совершенно правы, мисс Файн. Человеку в таком ослабленном состоянии не стоит ни курить, ни дышать ночным воздухом, – согласился он.

Оставив Эсмеральду, удивленную его покорностью, он направился к веранде и вдруг покачнулся. Девушка мгновенно слетела вниз и подхватила его. Проклиная себя за сварливый характер, она тревожно вглядывалась в лицо Билли.

И вдруг почувствовала, что он обнимает ее за талию.

– Вы наглец, сэр! – гневно воскликнула она.

– А вы, мэм, поразительно доверчивы.

– Ваша мама… – протестовала Эсмеральда, пытаясь вырваться.

– Мама работает как лошадь, но зато потом спит мертвым сном.

Как будто в подтверждение этого из темного дома донесся безмятежный храп.

Билли усмехнулся, и на его щеках появились трогательные ямочки.

– Я еще в банке предупреждал вас, что, возможно, мне придется арестовать вас. И, насколько я помню, вы обещали спокойно сдаться мне.

От его веселого поддразнивания ей вдруг захотелось плакать, и она отвернулась.

– Не надо играть со мной. Это слишком жестоко, – прошептала Эсмеральда.

Билли приподнял ее лицо, заглянул в глаза.

– Но, герцогиня, играть с вами было бы таким неземным удовольствием. – Он опустил голову, коснувшись ее виска, и глубоко вздохнул. – Я говорил вам, какие пироги я люблю больше всего?

Эсмеральда чувствовала на щеке его дыхание и перестала сопротивляться. Восхитительная нега заполнила все ее существо.

– Может… яблочные? – с трудом переведя дыхание, предположила она.

Он покачал головой и провел губами вниз, по щеке, потом и вверх – к раковине ее изящного ушка.