Мой друг бессмертный

– В принципе, ничего сложного, было бы желание. Я бы тебя поучил. Хочешь, приходи как-нибудь к нам в студию.

– А можно? – затаила дыхание Ники.

– Нафаня! – укоризненно произнес Рэндом.

Нафаня, ничего не ответив, подмигнул Ники, подхватил барабанную палочку и ловко завертел ее в воздухе.

– Ты и на барабанах умеешь? – восхищенно спросила Ники. – Или только тот, толстый?

– Кто тут толстый? – раздался голос в дверях. Вошел Михалыч. – Это еще что за пигалица тут отирается?

Ники испугалась и съежилась в своем углу. Нафаня радостно захохотал.

– Видишь, до чего ты докатился? Уж если даже фанатки считают тебя толстым, значит, так оно и есть.

– Я не толстый, – возразил Михалыч, – я солидный. У барабанщика должно быть брюхо. Для резонанса.

Ники не удержалась, прыснула от смеха.

– Ты глянь, как она смеется! – воскликнул Нафаня. – Как рулетка в «Брейн-ринге»! А давайте возьмем ее бэк-вокалисткой!

– Нафаня! – простонал Рэндом.

Михалыч добродушно усмехнулся.

– Он согласен! – объявил Нафаня.

Ники сидела, улыбаясь во весь рот, и думала о том, «о она всю жизнь мечтала стать бэк-вокалисткой, и вот, наконец, ее мечта сбывается! Теперь бы еще выяснить, что это такое…

Внезапно Ники очнулась от приятных воспоминаний. Непонятно почему она почувствовала себя неуютно. Ники оглянулась. В автобусе ничего не изменилось. Люди ехали по своим делам, до нее никому дела не было, но у Ники возникло ощущение, что за ней кто-то следит. Она еще раз, более внимательно, осмотрела салон. В ком-то из пассажиров была какая-то трудно определимая, тревожащая странность. Ники оглядела всех по очереди: пенсионер, двое мальчишек, тетка в шубе, мужичок в ушанке с портфельчиком, «омоновец» в камуфляже и куртке с капюшоном… «А почему он едет в автобусе, надвинув на глаза капюшон? – удивилась Ники. – Жарко же, и не видно ничего…»

На мужике были высокие шнурованные ботинки на протекторе, пятнистые черно-серые штаны с карманами и обширная темно-серая куртка, которая полностью скрывала его лицо и руки. «Омоновец», как будто поймав ее взгляд, повернул голову в ее сторону. Лица его под капюшоном не было видно совсем, тем не менее Ники отчетливо ощутила его пристальный взгляд. Может быть, от того, что она не видела его глаз, ей стало неприятно.

«Чего пялится?» – сердито подумала Ники и со строгим видом отвернулась к окну. Когда через полминуты она искоса взглянула на «омоновца», черный раструб капюшона был все так же направлен в ее сторону. Ники стало как-то страшно. «А не педофил ли это? – подумала она, вспомнив объявление в школе, и по ее спине пробежали мурашки. – Чего это он лицо прячет? »

Автобус, не доезжая до Черной речки, свернул налево. Ники встала и направилась к выходу. У дверей она оглянулась: подозрительный мужик стоял, отвернувшись к окну, и на нее не смотрел.

«А может, это и не педофил, – приободрилась Ники. – Может, я ему просто понравилась!»

На всякий случай Ники выждала, пока двери не зашипят, закрываясь, и в последний момент выскочила на улицу. Автобус закрыл двери и уехал. «Так-то!» – довольная своей ловкостью, подумала Ники, повесила на плечо гитару и быстрым шагом направилась во дворы, к «дому творчества».

Снегопад совершенно прекратился, но мороз нарастал. Снег искрился и скрипел под ногами. На улице было совсем пусто – ни прохожих, ни трамваев, ни автомобилей. Только снег, тени, фонари, луна, звезды. Ники шла вдоль домов, поглядывая на освещенные окна.

Она прошла через двор и свернула в следующий. Посреди двора располагался детский сад, окруженный сетчатым забором. За забором росли кусты и березы. Проходя мимо сада, Ники услышала громкое нестройное хлопанье крыльев, подняла голову и увидела, как с березы сорвались и улетели несколько ворон. Закачались кусты, с кромки забора просыпался пласт снега. Ники остановилась, поглядела на забор и почувствовала себя так, будто у нее внезапно заледенели внутренности. Хотя во дворе было несомненно пусто, ей показалось, что на березе у забора кто-то сидит.

Она постояла несколько секунд, прислушиваясь и присматриваясь. Вокруг было абсолютно тихо. Ники осторожно подошла к забору и увидела на снегу след. Отпечаток протектора большого размера. Всего один, как будто его владелец возник из воздуха и в воздух же ушел.

Ники поглядела на этот след, и ей стало жутко. До «дома творчества» оставался еще один двор. Но внутренний голос подсказал, что бежать уже поздно.

Ники обернулась и застыла на месте. Шагах в десяти за ее спиной стоял «омоновец» из автобуса.

В свете луны «омоновец» казался монолитной черной фигурой. Он неподвижно стоял на тропинке, по-прежнему надвинув капюшон до самого подбородка. Ники попятилась к забору, прикрываясь гитарой. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука. Педофил – теперь уж было совершенно ясно, что это он, – не двигался и как будто не спеша изучал свою жертву. Ники прикинула расстояние до соседнего двора, сделала шаг в сторону…

– Стоять, – раздался из раструба капюшона негромкий гнусавый голос. От его жестокой, равнодушной интонации у Ники чуть не остановилось сердце.