Мой друг – Евгений Евтушенко. Когда поэзия собирала стадионы…

Heужто больше не будет Беллы —
высокопарности нараспев,
а лишь плебейские децибелы
соревнования на раздев?

Как Белла нервно ломала пальцы

и как рыдала, совсем юна,
когда тогдашние неандертальцы
топтали гения, как спьяна.

На стольких собраниях постоянных

роман, не читая, клеймили они,
изобретали слова: «пастернакипь»
и «Доктор Мертваго» в те стыдные дни.

С поэтом столкнувшись в лесу на тропинке,

она двух слов связать не смогла,
но в робости этой ребячьей запинки,
наверно, сокрытая мудрость была.

Но смелость свою собрала наудачу

и, в общем, Ахматову напролом
она пригласила на мужнину дачу,
да только, к несчастью, была за рулем.
Ахматовой было не надо к ней ездить.
Мотор зачихал, и она поняла —
из разных плеяд не составить созвездья.
Поездка небогоугодна была.

Но в Белле нам слышались Анна, Марина,

и Пушкин, конечно, и Пастернак,
все было старинно, чуть – чуть стеаринно:
само по себе получалось все так.

Как женщина, может, была и капризна.

Скажите – а кто не капризен из нас?
Но было в ней чудо слиянья лиризма
с гражданской совестью – не напоказ.

Какую я чувствую, Боже, пропажу —

как после елабужского гвоздя.
Незнанья истории я не уважу…
Ну, – кто раздвигал хризантемами стражу,
так царственно к Сахарову входя?!

2010 г.

Евгений Евтушенко с Беллой Ахмадулиной. 1970-е гг.

Булат Окуджава «Нас объединило и выдвинуло время»

Это были такие годы, когда внезапно и бурно начало пробуждаться общественное самосознание, родились надежды, возникла потребность в духовном общении. Мы делали попытки говорить с людьми не тем языком, который господствовал долгие годы, а тем, который таился в них. Эти попытки увенчались некоторым успехом. Оказалось, что наш откровенный диалог обоюдно важен.

О первой моей книжечке говорить смешно и стыдно. Это была очень слабая книга, написанная человеком, страдающим калужской провинциальной самонадеянностью. Хорошо, что в Москве я подвергся битью своими собратьями. Это меня очень отрезвило, о многом заставило задуматься.

Моими учителями были Пушкин, Киплинг, Пастернак. Если говорить о тех, кто «вывел меня в люди» в практическом плане, не могу не вспомнить добрым словом Антокольского, Наровчатова, Евтушенко, Григория Левина, Михаила Львова.

Нынче я – профессиональный литератор. Пытаюсь рассказать о себе с помощью прозы, стихов, музыки.

Я думаю, что «нынешние времена» явились продолжением «тех времен», и в этом смысле весь еще не израсходованный запас энергии отдаю им с радостью и надеждой.

Булат Окуджава О чем ты успел передумать, отец расстрелянный мой…

О чем ты успел передумать, отец расстрелянный мой,
Когда я шагнул с гитарой, растерянный, но живой?
Как будто шагнул я со сцены в полночный московский уют,
Где старым арбатским ребятам бесплатно судьбу раздают.
По-моему, все распрекрасно, и нет для печали причин,
И грустные те комиссары идут по Москве как один,
И нету, и нету погибших средь старых арбатских ребят,
Лишь те, кому нужно, уснули, но те, кому надо, не спят.

Пусть память – нелегкая служба, но все повидала Москва,

И старым арбатским ребятам смешны утешений слова.

1989 г.

Булат Окуджава Песенка об Арбате