Мой друг Камиль Исхаков

Владимир Владимирович пошел дальше, потом остановился, обернулся, и добавил, будто бы лично для нее:

– Ваш муж здрово работает.

Отношения Исхакова с детьми – Терезой, Альбиной и Кариной – абсолютно необъятная тема, всю ее здесь мы не осилим. Только уточню: назвав в числе детей Карину, я не ошибся, ибо душа их отношений живет в хорошем татарском слове «этиемка» – папочка. Так зовут Камиля и дочери, и внучка. Последняя, правда, еще с младенчества приноровилась добавлять: «Ты мой король!»

В советские времена на мероприятиях устраивалась торговля книгами. Возможность купить книгу была знаком избранности, до «Мерседесов» еще не дошло – при Исхакове вся знать вообще ездила на «Волгах». Камиль уносил по две большие упаковки. И никто не знал, что он нес не «Королеву Марго», а детскую литературу. Росла Тереза, и он очень хотел, чтобы девочка читала хорошие книжки. Он и уроки проверял, находя этому время. Тереза, которая училась писать, ставила запятую после каждого слова.

– Это, этиемка, я так отдыхаю!

Потом повзрослевшая Тереза стала помогать Камилю в его городских заботах. Помогать по-своему: собирая беспризорную шпану, она кормила их бесплатными обедами. Благотворительность, стремление непременно помочь страждущему стало ее вторым «я». Уже в зрелые годы Тереза взяла к себе на воспитание детей, брошенных своими родителями, и даже открыла частный детский сад и частную школу. Она же первой прилетела в Хабаровск – заботиться о папе, который в чужом городе один. Даже свою дочь назвала со значением. Ведь имя Карина состоит из имен двух главных мужчин ее жизни – Камиль и Ринат, до срока ушедший муж Терезы.

А потом наступили 90-е годы, и наш очередной переезд. В Америку. Меня назначили собственным корреспондентом газеты «Россия» в США.

Фания и Альбина позвонили под самое Рождество:

– Здрасьте, мы в Нью-Йорке, приехали Америку посмотреть.

Для нас это было грандиозное событие, мы уже третий год сидели безвылазно в США, и ужасно тосковали по дому и друзьям.

– Срочно приезжайте! – кричали мы в трубку, и не верили, что такое возможно, очень уж далекий был путь. – Автобус «Грейхаунд», 42-я улица, это пять минут от Таймс-сквер, в Ди Си72 мы вас встретим.

Но девчонки приехали. Они были единственными белокожими пассажирами, которые вышли из автобуса. В компании молчаливых афроамериканцев, с нескрываемым вниманием разглядывавших их (не надо забывать, что, вопреки официальной пропаганде, «цветная проблема» в Америке существует), Фания и Альбина, обе без языка – как Камиль под Гамбургом, – долгие четыре часа ехали вдоль всего северо-восточного побережья.

Мы прекрасно провели каникулы, ребята увидели весь Вашингтон, Дина и Альбина были на празднике в посольстве, пользуясь своей журналистской аккредитацией, я сводил их в Белый Дом на елку г-жи Клинтон.

Но в первый вечер, когда мы, уложив девочек спать, сели на кухне – пропустить за встречу рюмку-другую, – я увидел нечто такое, от чего стиснулось сердце. Сидя в длинной ночной рубашке на кровати, Альбина читала, сосредоточенно и очень правдиво, молитву. Малышка просила Аллаха, чтобы он защитил ее папу. За несколько месяцев до этого Камиль заболел. Именно тогда Фания научила детей молиться за отца. Причем маленькая Альбина, еще не улавливая теологические тонкости, просила напрямую: она искренне верила, что где-то есть такой добрый человек – Аллах, который может помочь ее папе не заболеть снова.

Так что, помимо примера, который ежедневно подавал детям сам Камиль, культ отца кропотливо воспитывала Фания. Умными и осторожными действиями – главное, не навредить – она направляла ход мыслей девочек в нужное русло.

Уже не помню, какая была дата, но семья готовилась к очередному дню рождения Камиля, и все были заняты. Домашние, а их в семье Исхаковых немало, были в сборе. Отсутствовала лишь Альбина. Она училась в Эдинбурге и не смогла приехать, будучи связанной плотным графиком университетских занятий.

Пятилетняя Каринка, которой очень хотелось, чтобы на нее обратили, наконец, внимание, забралась на стол, покрытый белой накрахмаленной скатертью, но еще без посуды, и устроила дефиле. Томно гуляя по столу, внучка Камиля «по-взрослому» виляла тем, что должно было называться бедрами.

– Апр-р-радисменты! – сделав финальный книксен, потребовала маленькая разбойница и игриво посмотрела на зрителей.

Это был успех!

В большой бревенчатый дом, построенный Камилем на берегу Волги в Боровом Матюшине, под Казанью, съезжались приглашенные гости. Настроение у всех было приподнятым. И даже помятая Каринкой скатерть, которую быстро заменили, не могла его испортить. Исхаковы любили праздники, и умели их устраивать. и для себя. и для друзей.

С поста на въезде в поселок позвонила охрана:

– Подъехала «Ди Эйч Эль», впускать?

– Всех впускать!