Мой друг Камиль Исхаков

Неправильный путь привел Губайдуллину к славе. Путь Исхакова, которым он тоже шел, невзирая на лица, оказался не менее славным. Самым беспристрастным и точным свидетелем этому является Казань, какой она стала в результате многолетнего «неправильного пути» ее энергичного, «неправильного» градоначальника.

От первого лица

Губайдуллина София Асгатовна:

«… Сам город изменился кардинально по сравнению с тем, каким он был во времена моей молодости. Ветхие деревянные строения куда-то исчезли, на их месте появились храмы – для меня это настоящее потрясение. Казань становится европейским городом. Куда бы я ни приезжала: в Чикаго, Лос-Анджелес, Берлин – везде, где я начинаю говорить о Казани как городе своего детства, выясняется, что многие знают столицу Татарстана, уважают, восхищаются, и мне это приятно…»44.

Два деда

Вернемся к уже упоминавшемуся документу Института истории им. Ш. Марджани АН республики Татарстан и читаем его дальше: «… следует особо отметить, что предки К. Ш. Исхакова и по другим родственным линиям <…>, на протяжении нескольких поколений, являлись имамами и мударисами, возглавлявшими большие сельские махали (общины) в Татарстане. Они внесли значительный вклад в развитие религии, исламского образования и культуры среди российских мусульман»45.

Чтобы понять значение того факта, что многие предки Исхакова были духовными лицами, напомню читателю, кто в дореволюционной России мог стать мусульманским священнослужителем, какого калибра, какого человеческого качества были эти люди. В пример возьмем прадеда К. Ш. Исхакова по линии его матери, Бурганутдина Гимадутдинова, который в 1906 году был избран муллой. У меня в руках «Дъло №264 Казанскаго Губернскаго Правленія»46 (читай, по-нашему, аппарата президента республики Татарстан). Цитирую титульный лист: «По ходатайству крнъ деревни Московскаго Ключа, Балтасинской вол., Казанскаго уъзда, объ избрании въ муллы къ соборной мечети крна Чистопольскаго уъзда, Старо-Челнинской вол., дер. Курманаевой Бурганутдина Гимадутдинова». Уже по тому факту, что по ходатайству простых крестьян заводилось целое «Дъло», ясно: подход был более чем серьезным. Кандидат в муллы должен (!) был иметь два образования: окончить медресе и русское учебное заведение. Знать русский язык было обязательным. Главный документ «Дъла» – характеристика из села, где кандидат родился и вырос. Под ней стоят подписи двух третей мужчин-домохозяев, старосты села, волостного старшины и писаря, с печатями. Вторая характеристика из полицейского управления. Она удостоверяла непричастность кандидата к неблаговидным делам. Подшита справка из военного управления. Ключевым моментом был экзамен у муфтия. Надо было ехать в Уфу, в Духовное управление мусульман России.

В краеведческом музее татарского села Карадуван «История Сибирского тракта» сохранилась копия Свидетельства прадеда Исхакова, которое он получил после экзамена (его оригинал находится в «Дъле»): «По Указу Его Императорского Величества, в присутствии Оренбургского Магометанского Духовного Собрания, вследствие просьбы крестьянина Казанской губернии Чистопольского уезда, деревни Курманаево Бурганутдина Гимадутдинова согласно 1424 ст. XI тома I части (изд. 1896 года) было ему, Гимадутдинову, учинено испытание в знании правил магометанской религии, по которому он оказался быть способным: имам-хатыпом и мугаллимом». Однако и на этом процесс не заканчивался. На будущем месте службы кандидата все домохозяева должны были лично познакомиться с ним и дать согласие содержать нового муллу, его семью и медресе за счет «обчества». Наконец собранные документы направлялись в Казань, и только тогда Казанский губернатор издавал специальный государственный вердикт – Указ о назначении муллы. Венцом процедуры была Клятва муллы, в которой он обещал честно служить людям. При назначении прадеду было всего 25 лет.

Думаю, читатель сам легко определит, какими были предки К. Ш. Исхакова, и какую жизненную основу они были способны ему заложить, из поколения в поколение, словно великий природный селекционер-генетик, формируя его личные и деловые качества.