Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

В конце жизни Вержес выглядел ужасно, точно источенный какими-то переживаниями. Он умер 15 августа 2013 года в Париже (ему было не то 87, не то 88 лет, потому что год его рождения, вероятнее всего, все же 1924-й, а не 1925-й), оставив после себя больше полумиллиона евро долгов и 33 книги, написанные до и во время его легендарных процессов.

И еще один мистический знак, связывающий его с делом Карлоса: его отпевание проходило в церкви Святого Фомы Аквинского, в двух шагах от того самого бульвара Сен-Жермен, взрыв на котором упрямо приписывают Карлосу. Писатель Лимонов, всегда четко подмечающий детали, написал в своей записной книжке в тот день:

«Белые розы с лаконичной надписью на ленте “Мэтру”, красные розы с надписью “Дружески, Жорж Ибрахим Абдалла”, среди пришедших проводить Вержеса — алжирский министр культуры, африканцы, целое море народа. Первой жены нет, присутствуют сын и дочь, присутствует Мари Кристин де Солаж, присутствует бывший министр юстиции Франции Ролан Дюма, адвокаты пришли в своих тогах, венок из тюрьмы Ланнемезан от лидера революционной партии Ливана, прилетел с острова Реюньон брат-близнец Вержеса Поль, он лидер компартии острова. Сын Жака Вержеса Лиесс очень похож на него. Стоит крупный негр, генерал Бозизэ, бывший президент Центрально-Африканской Республики. Из церкви гроб выносят белые, смуглые и черные».

Пока отец-основатель международной организации находился в заключении в La Sante, спецслужбы начали охоту на его ближайших соратников, прежде всего Йоханнеса Вайнриха, который в 1995 году осел в Южном Йемене. Эта страна была тогда не лучшим убежищем — гражданская война, развязанная повстанцами, захлебнулась, что послужило поводом для ее объединения. Вайнрих пытался собрать разрозненные остатки организации, но без Карлоса получалось не очень.

Как и в случае с Карлосом, американо-израильские спецслужбы нашли субподрядчика, который должен был придать официальный статус аресту Вайнриха. На такую роль согласилась Германия, направив своих лучших людей для захвата. Как и Карлос, Вайнрих был захвачен третьей страной — Йеменом, который и выдал закованного в наручники революционера. На спецрейсе он был доставлен в тюрьму Моабит, снискавшую славу зловещего места в самом центре Берлина. Во время Второй мировой здесь содержались интернированные граждане СССР — дипломаты, командированные специалисты, советские военнопленные, обвиненные в агитации среди узников немецких концлагерей; поэт Муса Джалиль; болгарский коммунист Георгий Димитров, осужденный за поджог здания Рейхстага. В годы падения Восточного блока в Моабит попал бывший глава бывшей ГДР Хонеккер и глава Штази Эрих Мильке.

Впрочем, последний хорошо отделался: 1 августа 1995 года Мильке был досрочно отпущен на свободу и доживал свои годы в скромной крохотной двухкомнатной квартире в Берлине. Соседи запомнили его как тихого необщительного старичка, которого выгуливали в инвалидной коляске телохранители. А вот Йоханнесу Вайнриху так не повезло — после того как немецкие спецслужбы доставили пленника в Моабит, ему предъявили обвинения в десятках эпизодов террористических атак: попытке взорвать самолеты в аэропорту Орли, покушении на жизнь саудовского посла в Греции, взрыве по заказу Чаушеску радиостанции «Свободная Европа» в Мюнхене, взрыве Дома Франции в Восточном Берлине. За последний эпизод Йоханнес Вайнрих получил пожизненный срок.

В 2003 году над ним снова начался процесс уже по делу об организации пяти терактов в Западной Европе в 1970–1980-х годах, в результате которых было убито шесть человек. В частности, Вайнрих обвинялся в том, что в 1983 году совершил теракт в поезде и на вокзале в Марселе, организовал взрыв автомобиля в Париже и подверг ракетной атаке в аэропорту Парижа израильский пассажирский самолет. К удивлению заказчиков процесса, суд оказался в значительной степени беспристрастным и счел Вайнриха невиновным, мотивировав свое решение недостатком доказательств. По словам судьи Ральфа Эештедта, собранных доказательств не хватает для вынесения обвинительного приговора, а предположения и догадки не могут служить основанием для него.