Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

Некоторые заявления о похищении систематически отклоняются французским судом. Юридическая система Франции совсем не независима, потому что ее члены назначаются правительством и привыкли выполнять распоряжения свыше по так называемым особенным делам, иначе говоря — политическим делам, которые не имеют ничего общего с юридическими. Таким образом, эти ситуации не заканчиваются ни арестом, ни заключением на основе решения юристов. С 15 августа 1994 года вопрос Ильича Рамиреса Санчеса, гражданина Венесуэлы, он же Салим Мухаммед, он же Карлос, закрыт его похищением и незаконным лишением свободы французским государством по распоряжению ЦРУ. Он является политическим заключенным. Юридическая процедура против Карлоса доказывает, что, несмотря на проделанную мной огромную и честную работу по защите его прав, на отсутствие прямых доказательств против него, он был заключен по двум статьям. Документы были полностью фальсифицированы, хотя я предоставила много «настоящих документов». Причины заключения основаны на двух сфабрикованных свидетельских показаниях и поддельном заявлении, сделанном сотрудником секретной службы (а именно DST — французская разведывательная служба, ставшая DGSI — генеральной дирекцией внутренней безопасности) при соучастии Запада и НАТО.

— Что дальше, Изабель? Чего ждать от них?

— Что касается будущего Ильича Рамиреса Санчеса, только могущественное государство, которое может дать отпор другим, сможет и его вытащить из французской тюрьмы и отправить на родину.

…Карлос пренебрег линией защиты в обывательском понимании: он говорил им о Революции, о торжестве высоких идеалов над неизбежными жертвами. Молох революции перемалывал своих детей, на руках Карлоса умирали его товарищи и по международному фронту, едва ли он беспокоился о жизнях врагов. Конечно, чтобы давать оценку деятельности Карлоса, надо помнить, что то время было концом колониализма и по всему миру приходили к власти люди, которые еще вчера сами были боевиками национального подполья, а в Израиле дважды к власти приходили махровые террористы Бегин и Шамир. XX век был борьбой идей, и жертвы погибших от рук городских партизан несоизмеримо меньше, чем в сотнях войн, которые развязывали джентльмены в чистых перчатках.

Впрочем, неверно и то, как Карлоса изображали в прессе — монстром и убийцей, для которого человеческая жизнь ничего не значит. Он всегда старался спланировать операции так, чтобы минимизировать случайные жертвы. Не был он и врагом полиции — Карлос разработал специальную стратегию по отношению к правоохранительным органам, согласно которой прямое столкновение с полицейскими допускалось в самом крайнем случае. Карлос рассказывал, что во Франции, начиная со времен президента-националиста Жоржа Помпиду, у палестинского сопротивления, среди которого были не только арабы, но и иностранцы, подобные ему, было такое соглашение с органами внутренних дел. А именно французская полиция не вмешивалась в их борьбу против «Моссада», а городские партизаны не нападали на французскую полицию.

— Это был для нас закон, — говорит Карлос. — Если вы ищете цель для нанесения удара или желаете устроить переполох, стреляйте в тех, кто сидит на верхушке; если вы не можете устранить хорошо защищенного крупного министра, пристрелите другого министра, который находится на низком уровне и менее защищен, или же пристрелите какого-нибудь депутата — это еще легче, разве не так? Не следует нападать на полицейских и непричастных к нашей войне людей; вместо этого найдите методы и способы, чтобы нейтрализовать их. Если мы не будем нападать на них, они не будут стрелять в нас. Не только во Франции, но и в любой точке мира этот вариант сработает.

Действительно, такие соглашения между организацией Карлоса и органами внутренних дел существовали во многих странах Западной Европы. Во время процесса над Карлосом спецслужбы отмежевывались от этого факта, ссылаясь на то, что в 1970-е и 1980-е антитеррористические службы просто не имели опыта, поэтому члены пропалестинских и левых организаций чувствовали себя в относительной безопасности. Но это не так. Практика заключения соглашений о ненападении между партизанскими группами и правительствами не стала анахронизмом и уж никак не связана с наличием или отсутствием опыта у спецслужб. Например, сегодня такие соглашения действуют в Италии, где за годы активности исламских фундаменталистов в Европе не совершено ни одного теракта. В прошлом году в Риме на условиях конфиденциальности я говорил с итальянским чиновником, и он подтвердил, что решение не вступать в конфронтацию с представителями «Исламского государства» принято на самом высоком уровне.