Мой друг лайка

Глухарь в этой «конкуренции» собак потерял всю красоту своего хвоста, но счастливый охотник не замечает этого и с гордостью укладывает в сумку куцую птицу. Собаки чистят носы от прилипшего к ним пуха и снова уходят в поиск. По их понятиям дичь в сумке уже перестает быть интересной.

Я с удивлением смотрю на ель, на тот сучок, где сидел глухарь, и недоумеваю: как мог я проглядеть такую «плетюху»! Видимо, глухарь сидел скрытый от меня стволом ели, и поэтому я его не заметил.

— Ты не гляди, что он велик, — говорит лесник, — он тебе не хуже рябца иной раз спрячется, не только на елке — на осине не углядишь. К стволу прижмется, шею вытянет — сучок и сучок!

Наши собаки, точно понимая цель сегодняшнего похода, все реже и реже облаивают белок. Иногда характер лая вызывает сомнение, и тогда, подойдя к отмеченному дереву, мы стучим обухом топора по стволу ели или качаем ее за нижние сучья.

— Она себя окажет, коли тут, — говорит мой товарищ, и мы попеременно осматриваем гущу дерева, стараясь увидеть затаившегося зверька.

Уже более десятка белок сложено в заплечный мешок, и вместе с глухарем они порядочно весят. Можно было бы снимать шкурки на месте охоты, но не лишне и поберечь тушки зверьков для вечерней кормежки собак; это сохранит нам запас взятого продовольствия, если придется задержаться в лесу на ночь.

— Голодный пес ладнее ходит, — поучает старый лесник, — а важней того — дух мясной у него чутье отбивает.

В глухом ельнике на берегу речки Кулзы мы наконец обнаружили размашистый след крупной куницы. Он пересекал нам путь и, затоптанный следами собак, уходил в глубь леса. Собак уже давно не видно. Мы торопливо пошли по их следам, чтобы не отстать особенно далеко в случае, если они найдут дневку куницы.

Крупные отпечатки лапок зверя, видимо, оставлены самцом куницы. В тех местах, где при поисках пищи куница ходила шагом, отпечатки ее лапок не менее следов молодой лисицы. Следы долго путают нас по валежнику, затем переходят через замерзший бочаг лесного ручья, вьются между кочек мохового болота и снова возвращаются к реке.

— Местовая куница, — говорит лесник, — ишь кружит по своим местам. Кот, должно, крупный такой, коли голодный, так поводит нас с тобой.

Пока не слышно лая собак. Мы идем следом зверя, чтобы в нужный момент быть по возможности ближе к ним. Куница — не белка, и, охотясь за ней, нельзя терять ни одной возможности для выстрела. Замешкался, прозевал — возможность эта может не повториться.

Мы уже порядочно прошли следом жирующего зверька, когда наткнулись на остатки ночного пира куницы. Полусъеденная тушка рябчика, кровь и перья на снегу свидетельствовали об удачной охоте хищника. Видимо, куница валялась в снегу и чистила свою мордочку от крови. Только сытое животное может заниматься туалетом, а, по приметам охотников, сытый зверь не уйдет далеко. Следы собак спутали картину ночной охоты, но и по тому, что осталось, можно заключить, что куница поймала рябчика на ночевке. На месте ночной охоты след куницы оборвался. Мы делаем большой круг, но, и замкнув его, не находим следа. Кругом стоит сплошной замшелый ельник, зверек поднялся на него и пошел верхом.

— Грядой пошла, — говорит мой товарищ, — теперь след ее долго не увидишь, будем придерживаться собачьего следа и слушать.

Зимнее солнце скупо освещает лес, и поэтому под пологом ельника разлит голубоватый сумрак. Идя по ветвям деревьев, куница осыпала с них снег, но оставленную осыпь затоптали собаки, и ею трудно руководствоваться. К тому же подул ветерок, и теперь уж совсем не разберешь происхождение снежных осыпей: то ли ветер сбил их, то ли лапки бегущей по веткам куницы. Руководствуясь только следом собак, мы быстро идем вперед и снова временами прислушиваемся. Слабый ветерок слегка шумит в вершинах деревьев, и один из его порывов доносит едва слышный лай собаки.

Нет сомнения, это лает Макарка. Мы бежим в направлении звука, и с каждой минутой голос собаки слышится все отчетливее. Уже слышно, как собака урчит, грызя корни дерева, и как лает Рыжик, бегая вокруг.

Рыжик значительно спокойнее своего напарника, и работают они по-разному, в соответствии со своим характером и опытом.

Подходя к собакам, мы видим следы их галопа, оставленные при преследовании зверя. Куница уже была напугана на месте свой дневки и теперь вторично остановилась, найдя подходящее, укромное место. Надо очень осторожно обнаружить его, не подшумев зверя. Всякое неловкое движение или звук напугают проворного хищника, и пойдет он махать с сучка на сучок, сбивая снежную пыль. Подчас и опытная лайка теряет нить преследования, прежде чем зверек выйдет в редколесье, где невозможно перепрыгнуть с одного дерева на другое. В таких случаях куница редко спускается на землю, боясь собаки, и затаивается на дереве. В благоприятных условиях куница может сделать очень длинный переход по вершинам деревьев.