Мой друг лайка

Уносящему волчат надо кое-где оставить их следы, кладя их на траву, если они убиты, или ведя одного живого щенка на веревочке. Лай собаки, натравляемой на волчонка, не только не мешает, но и помогает уничтожению волчицы: по звуку лая она определяет местонахождение охотника; считая, что он еще далеко, ведет себя менее осторожно и напарывается на засаду. Особенно близко от логова засаду делать не следует, лучше отойти метров триста-четыреста. Волчица не потеряет след, но будет вести себя более спокойно, привыкнув к преследованию.

Иногда волки парой попадают под выстрелы, и поэтому охотник должен быть готовым к стрельбе дуплетом. Стрелять первым выстрелом лучше всего заднего волка, а затем и первого, который, бросившись назад, часто теряется, наскочив на убитого собрата.

Все лето и в начале осени можно использовать лайку на поисках волчьих выводков. Даже когда волчата подрастут, она без страха будет работать по ним. Молодые волчата, достигшие размеров лайки, все же остаются щенками по натуре и не оказывают лайке серьезного сопротивления.

Взрослого волчонка лучше не брать руками и не давать лайке давить его. Нельзя забывать, что часто волки распространяют бешенство, и поэтому схватка собаки с волчонком может иметь для нее печальные последствия. Ружейный заряд жалеть в таких случаях не следует.

Встречи с «хозяином» леса

Переживание охотника от встречи с «хозяином» леса, да и сама обстановка этой встречи оставляют яркие и незабываемые впечатления. Пусть не часты эти встречи у нас, городских охотников, но это только увеличивает силу впечатления от охоты, равную которой найти трудно.

И здесь, как и в целом ряде других охот, лучшим помощником и надежным товарищем охотника является та же наша скромная русская лайка.

И летом, и осенью, и зимой при охоте на медведя на берлогах лайка незаменима, если охотник без посредников самостоятельно ищет зверя.

Последнее придает особую прелесть охоте и особенно роднит охотника с его четвероногим другом.

Осенью

…Глухо в старом еловом бору. Огромные замшелые деревья почти не пропускают лучи солнца к своим подножиям. Нога человека, идущего по такому лесу, утопает в мягком ковре зеленых мхов, покрывших и землю, и все, что лежит на ней.

Гниющие стволы старых деревьев рассыпаются под ногой почти бесшумно, не шуршат шаги по листве. Кусты папоротников врываются яркими зелеными пятнами, да кое-где луч солнца ложится на нежную дымку лесных хвощей. Ни дороги, ни тропинки не встретится на пути, лишь иногда мелькнет перед глазами просвет небольшого ветровала, густо заросшего малинником.

В одном из лесных уголков нашего края мне довелось побродить по медвежьим следам в начале осени года два назад. В маленькой деревушке, со всех сторон окруженной лесами, я рассчитывал провести часть своего отпуска и поохотиться на медведя на овсяных полях колхоза. Около тридцати километров пришлось ехать от станции на легкой телеге, то лежа, то сидя на свежем душистом сене. Сенокос уже окончился, и наступила пора созревания овсов, пора интересных охот на медведя. Возчик, молодой парень из колхоза, уже устал от рассказов про медведей, про затравленный ими скот и помятый овес. Охотник должен слушать все, что ему сообщают, но не все принимать за непреложную истину. Рассказчики часто увлекаются и преувеличивают факты, а иногда просто подшучивают над слушателями.

Не обижая своего спутника недоверием, я терпеливо выслушивал все, но невольно думал: «Неужели же в этих краях встреча с медведем так проста и обычна?»

По этой дороге я еду впервые, и такой она кажется длинной и утомительной. Немилосердно печет солнце, а путь наш лежит все полями и полями, ни облачка на небе, ни тени от деревьев. Не медвежьи места кругом. Не сбились ли мы с пути?

— Ну уж и скажешь! — говорит мой возница. — Видишь, лес-то впереди? А за ним и колхоз наш. Деревенька маленькая, кругом в лесу, и стоит-то она в логу. Идешь, идешь, все ее нет, и вдруг словно выползет навстречу. Недаром и прозвали ее Выползово.

Лес встретил нас прохладой и запахом гниющих осин. Еще километров шесть проехали этим лесом, и только тогда впереди залаяли собаки.

— Вот, стало быть, и приехали, — говорит парень. — Сейчас я председателя найду, он тебе больше моего расскажет…

На другой день утром мы обошли с председателем колхоза все посевы овса, примыкающие к лесу, и картина стала ясной. Медведи ходили в овсе не везде, а в двух местах. Там, где посевы белели созревающими метелками, овес был значительно помят. Характер медвежьих троп в посевах не везде одинаков, так же как и ширина их. Особенно был перепутан и помят овес там, где кормилось медвежье семейство. Узкие дорожки от ползающих медвежат переплетались с солидным «коридором» следа самой медведицы. Обсосанный овес вокруг напоминал обмолоченную солому.

— Вот так каждый год и получается, хоть совсем не сей у леса, — говорит председатель колхоза. — Гляди, как солому-то укатали, не хуже, чем катком. Спасибо хоть скота немного дерут, но с весны и это бывает.