Мои друзья

Чуть заметно вздрагивал ивнячок.

По течению медленно плыл желтый кленовый лист. Пахло осокой и сырой землей.

Усталый, я облегченно вздохнул и погрузил ладони в воду. Только собрался умыться, как на другом берегу что-то скрипнуло. Я поднял голову: на торчащую из воды корягу взгромоздился филин.

«Что-то лесной чародей задумал!» — и я спрятался в ивняке.

Филин переступил с ноги на ногу, прислушиваясь к вечерним шорохам. Встрепенулся, резко крутнул головой, выгнул шею и уставился в одну точку. Его оранжевые глаза загорелись, точно два маленьких прожектора.

Прошло несколько минут, филин не шелохнулся. Затем взмахнул крыльями и кинулся в воду. Мгновение — и в острых когтях забилась рыбина.

Птица набрала высоту и бесшумно полетела к лесу.

Филин неприметно исчез, будто растаял в звездной сырой ночи.

СОЙКИНА УДОЧКА

В тот год отпуск мне выпал зимой, и я поехал в деревню к деду. Дом у него небольшой, рубленый. Вблизи за рекой березовая роща. Дни стояли отменные — сухие, морозные, без ветра. С утра до сумерек бродил я на лыжах, стараясь отрешиться от городских забот. «Какая же здесь благодать!» — невольно подумал я, окинув взглядом заснеженную поляну, и присел на пенек поправить крепления. Сижу и разглядываю свежие следы: тут заячья тропа, а вот рыжая плутовка пробежала.

Вдруг над головой кто-то мяукнул. Откуда кот взялся? Неужели плут Тишка за мной увязался? Быть того не может! Когда из дому выходил, он на печке дремал.

А вверху снова — «мяу!» Затем скворец засвистел. «Ну и чудеса! — думаю. — Ведь скворцы давно на юг улетели, в этот, видно, шальной…» Спустя минуту — «фиу-лиу»- желтокрылая иволга прокричала. Доводилось ли вам когда-нибудь зимой услышать иволгу, ее пронзительный, немного печальный флейтовый голос? Нет? А мне пришлось. Признаться, сперва я растерялся — уж больно диковинно звучал в конце декабря ее приглушенный, словно из-под снега, летний разлив. Вскочил, с опаской оглядел ближние деревья… И вдруг на березе заметил сойку. Востроглазая, рыжий хохол подняла и надо мной посмеивается: «Ловко тебя провела!» Я покачал головой: вроде не первый день го лесу брожу, по голосам и повадкам сторожких птиц узнаю — и на тебе! На сойкину удочку попался!

ПРИМЕЧАЙ!

Одна за другой вспыхивают, загораются в небе звезды. На лугу позванивают бубенцами стреноженные кони, блеют овцы…

Пастухи сидят у костра, Помешивают в котелке кашу, жарят на углях мясо.

— А вот в запрошлом году, — говорил молодой пастух, — у соседей в Чугреевке волк объявился. Такая шельма! С десяток овец зарезал.

— Убили? — спрашивает старшой.

— Какой убили! Двух кобелей намертво загрыз и раненый в лес ушел.

— Силен серый! — дивятся пастухи.

А старик тем временем прикурил от уголька и усмехнулся:

— Волк, это еще куда ни шло… Есть и пострашней!

— Это кто ж страшней волка? Думаешь, медведь, что ли?

Старшой огладил усы, кашлянул и собрался было что-то рассказать, но тут собаки, почуяв недоброе, сбились в кучу, завыли. Издалека донеслось жалобное блеяние овцы.

Старшой схватил ружье, побежал на крик. Метнулась тень хищника. Пастух вскинул ружье и выстрелил. В ответ раздалось злобное рычание. Хищник бесшумно исчез, бросив добычу.

Вскоре подбежали остальные пастухи. Молодой глянув на овцу, ахнул:

— Легок на помине. Видать, соседский волк объявился!

Пастухи согласно кивнули, но старшой возразил:

— Вот и не угадал. Вовсе это не волк…

— А кто?

— Да вот, — старик на минуту умолк. — Примечай! Собаки с места не стронулись…

— Ну и что?

— А главное, добычу бросил… Волк, тот жаден. Он нипочем сразу овцу не оставит.

— Кто ж, по-твоему?

— Рысь, а ты — волк…

— Да разве сразу узнаешь…

— То-то и оно… Примечай! — старшой огладил усы. — Страшнее рыси, нет, почитай, в лесу хищника.

ВОДЯНОЙ БЫК

Мы с дедом Игнатом охотились на уток. Брали у знакомого рыбака лодку и плыли, по заросшему камышом озеру. Если утка камнем падала в высокие травяные джунгли, отыскать ее было почти невозможно. Часами нам приходилось плутать в зарослях в поисках долгожданного трофея. Порой мы не выдерживали, безнадежно махали рукой и отступались. Опускали весла, подолгу простаивали на месте. Ветерок шептался в камышах, гнал по воде легкую рябь…

Дремотно было в эту ночь на озере, как вдруг нежданно-негаданно над нашими головами раздался страшный ухающий крик. Я вздрогнул, огляделся по сторонам.

— Кто это? — спросил я Игната и вскинул ружье.

— Неужто впервой слышишь? — помолчав, ответил старик. — Да это выпь куражится! «Водяной бык» по-нашему.

Недалеко от лодочного причала над камышами показалась большая птица. Летела она нескладно, подобно черной тряпке, бестолково мотающейся в небе.

Теперь, несмотря на испуг, мне захотелось посмотреть птицу вблизи, но дед усмехнулся:

— Разве ее найдешь!..

— Ну?

— Так в камыше хоронится: рядом проедешь — не заметишь. И такая занозистая! Помнится, в запрошлом году моей собаке Стрелке чуть глаз не выколола!

— Ишь ты, — я покачал головой. — Занозистая!

С той поры запала мне в душу мечта: хоть разок в жизни повстречать таинственного «водяного быка».

ПЛУТОВКИ