Мои друзья и горы.

Женя еще на фронте вступил в партию и не изменил своим убеждениям даже в годы перестройки, когда это уже перестало быть выгодным. Его твердость в убеждениях в сочетании с абсолютным бескорыстием и добротой не могли не подкупать даже самых завзятых антисоветчиков нашей компании. Первое время мы не упускали случая поязвить в адрес Жени по поводу «славных дел» его партии, но он всегда отвечал очень достойно, ни разу на нас не разозлился и никогда не пытался обратить в свою веру. Вскоре наши «приставания» как-то сами собой прекратились, и мы просто радовались, когда Женя приходил на наши встречи, всегда жизнерадостный, доброжелательный и готовый играть на гитаре и петь все, что мы пожелаем. Дружба со Строгановыми продолжалась более двадцати лет. Оборвалась она внезапно в 1996 г., когда Нина и Женя погибли в автомобильной катастрофе. Чудовищнейшая случайность унесла жизни наших любимых друзей, и оставшуюся пустоту так и не удалось восполнить.

   Наша команда образовалась в далекие 1950-е гг., «когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли...» и существует до сих пор, когда мы все уже стали пожилыми пенсионерами, обремененными делами, заботами и, увы, всевозможными болячками. Давно уже угасла изначально объединившая нас «погибельная страсть» ходить по горам, но не рассыпалась на «равнине» та общность, что сложилась «наверху». В книге я уже не раз пытался с разных сторон подойти к ответу на вопрос о том, чем же можно объяснить столь долголетнее существование нашего сообщества, несмотря на разрушительное действие центробежных сил, которые, по всем законам мироздания, должны были уже давно разметать такую, довольно хрупкую, конструкцию человеческих отношений?

   Размышляя на эту тему, я осознал, что должен еще отдельно сказать о той роли, которую сыграли наши женщины — и те, кто ездил в горы как полноправные участники наших экспедиций, и те, кто в тревоге и беспокойстве ожидали нас в Москве.

   Атмосфера теплоты и душевности, которая всегда отличала наши экспедиции, сама возможность почувствовать заботу милых нам людей, — все это было результатом участия девчат в общих выездах в горы. Я не помню ни одного случая, когда их присутствие помешало выполнению спортивных планов или создавало какие-то дополнительные проблемы. Также знаю, что, хотя без них мы смогли бы проходить заявленные маршруты, но вряд ли кого-нибудь обрадовала бы сугубо деловая обстановка спортивных сборов. Один единственный раз именно в такой обстановке протекала наша жизнь во время экспедиции на Корженеву в 1966 г. Пожалуй, это был самый скучный из всех сезонов, что мы провели в горах, — ходили мы много и хорошо, но эмоционально жизнь была довольно скудна чего-то важного не хватало, даже песен не пели!

   И конечно, без животворного участия наших женщин, независимо от того, были они с нами в горах или нет, вряд ли смогла бы так долго сохраняться на «равнине» полнокровная жизнь нашей большой семьи.

   Совершенно особое место в жизни нашей команды по праву принадлежит Ире Рудневой. Ирина очень редко могла выбираться с нами в горы, но это не помешало ей стать близким и родным человеком для всех нас. Еще в далекие 1950-е гг. она начала писать песни, которые приносила нам на суд, как первым слушателям, и мы с огромным удовольствием слушали ее концерты, В ее песнях можно было найти все: и романтику горных по ходов, и скорбь от утраты друзей, и тонкую лирику, и озорство, и иронию, и высокие гражданские мотивы. Мне кажется, что все творчество Ирины удивительным образом проникнуто общим настроем и духом нашего братства, и в Приложении к этой главе я привел подборку тех песен, которые мне наиболее близки.

   Для жизни любого сообщества первостепенное значение имеют человеческие качества лидеров. Для нас такими лидерами были Евгений Тамм и Борис Горячих. Они прекрасно дополняли, а если было необходимо, то и заменяли, друг друга.

   Странное это было лидерство: ни тот, ни другой никогда не навязывали своих мнений и не отдавали жестких распоряжений. Со стороны иногда могло казаться что у нас вообще нет начальника. Если не бояться пафосных сравнений то можно сказать, что в нашем разнохарактерном оркестре не было дирижера, но партии первых инструментов уверенно и в унисон вели Женя и Борис. И поскольку сплочение нашего содружества всегда являлось лейтмотивом общего «исполнения» этой, неизвестно кем написанной «пьесы», то и диссонанса у «солистов» и оркестра никогда не возникало. Наверное, именно благодаря подобной слаженной «игре» нам всем было дано в полной мере насладиться тем, что один из самых популярных писателей нашей молодости Антуан де Сент-Экзюпери называл «единственной настоящей роскошью - роскошью человеческого общения».