Мои друзья и горы.

   Все это, однако, сложилось потом, а тогда, в 1958 г. нам предстояло заниматься обычными рутинными делами, связанными с подготовкой сбора в Безенги. В ту пору там еще не было ни альплагеря, ни какой-либо постоянной базы для альпинистов. Все, начиная от газовых баллонов и плит, палаток и всяческого снаряжения и кончая всеми необходимыми продуктами, можно было доставлять только своими силами. Но поскольку у нас уже был опыт проведения экспедиций в отдаленные районы, с этой задачей мы справились довольно быстро, и уже в десятых числах июля наш базовый лагерь был полностью обустроен.

  За год до нас, в 1957 г., в ущелье Безенги проходила сборная альпиниада МГУ-МВТУ под руководством Игоря Ерохина и Кости Туманова. Состав участников был очень сильным и все было организовано на высочайшем уровне, но тем не менее, несчастья избежать не удалось.

  При восхождении на одну из главных вершин района — Дых-тау погибли Костя Туманов и Володя Бланк. Лидер альпинистов МГУ Костя (Кот) Туманов не только был одним из самых классных альпинистов своего времени. Он имел богатейший опыт прохождения самых сложных маршрутов на Кавказе, например таких, как северная стена Чатына. В 1956 г., во время предыдущей альпиниады на Центральном Кавказе его группа смогла неправдоподобно быстро — за полтора дня пройти траверс Ушбы, обычно занимающий не менее четырех-пяти дней. Манера хождения Кота была лишена всякого авантюризма, и он был всегда очень осторожен. Трагический случай на Дых-тау был совершенно необъясним и поразил всех, кто знал Костю, Известно, что срыв связки произошел в начале спуска с седловины гребня вершины по снежно-ледовому кулуару. Группа была в хорошем состоянии, погода стояла нормальная, и просто непонятно, что могло вызвать роковой срыв. Может быть, ребята просто слишком рано расслабились, пройдя всю технически сложную часть маршрута и оказавшись на обманчиво простом, но коварном месте. Похоронили их на Миссес-коше — так называется небольшая луговая поляна у боковой морены ледника Черек Безенгийский, примерно в часе ходьбы от базового лагеря у языка ледника.

  В один из первых дней нашего сбора в 1958 г. рано поутру мы все отправились на Миссес-кош, чтобы почтить память погибших год назад Володи Бланка и Кости Туманова, которых все хорошо знали. Для меня это было особенно тяжко еще и потому, что мне довелось ходить в одной связке с Котом, и я всегда смотрел на него с юношеским восторгом как на образец для подражания. В нем удивительным образом сочетались интеллигентность, «негромкость» во всем и твердость характера. Человек он был необыкновенно начитанный, знающий и любящий классическую музыку, очень ироничный и абсолютно лишенный сентиментальности. Его гибель в 1957 г. была для меня личной трагедией и ощущалась как абсолютная несправедливость. Володю Бланка я знал меньше, но слышал от его друзей, что на физфаке он считался одним из самых перспективных физиков-теоретиков. В горах он ходил сильно и уверенно — не зря же Кот выбрал его как напарника по связке.

  Мне хорошо запомнился момент, когда в 1957-м на Памире я от совершенно случайного человека услышал среди всяких новостей известие о том, что на Дых-тау разбились Туманов и Бланк. Я чуть было не полез драться с этим парнем, будучи не в силах поверить, что такое возможно. «Зарубка» от смерти Кота осталась во мне на всю жизнь.

  В 1958 г. в Безенги в нашей команде было 27 человек, и спортивный план был рассчитан на то, что все получат по максимуму опыт прохождения сложных и очень сложных маршрутов, которые в таком изобилии имелись в этом районе. Должен сказать, что в то время мы пребывали в состоянии несколько преувеличенных представлений о наших возможностях, что было, в первую очередь, обусловлено необычайно успешными восхождениями двух предшествующих сезонов, 1956 и 1957 гг. Такие настроения — если не шапкозакидательства, то почти всемогущества, очень опасны в горах, в чем мы вскоре смогли убедиться, к сожалению, на собственном горьком опыте. Но об этом я скажу потом, а пока мне хочется немного рассказать о нашем очень позитивном настрое с самого начала.

  В первые недели жизни в горах особенно остро чувство освобождения от всех городских дел, серьезных или суетных забот и погружения в другое и совершенно особое состояние свободы, в котором начинаешь себя ощущать частью дикой природы и приобщившимся к миру и девственно чистых гор. Здесь все иное: цели, совершенно иррациональные (как можно говорить о рациональности применительно к восхождениям на вершину?), но почему-то бесконечно манящие, а пути, к ним ведущие, ты прокладываешь сам вместе с друзьями, принадлежащими к тому же «Ордену Ненормальных», и нет здесь места для инакомыслящих, для всех тех пусть хороших, но часто случайных попутчиков, которые в таком количестве присутствуют в обыденной жизни каждого человека.