Мои двенадцать увольнений

— Она замечательная, вот и все.

— А вы?

— Что я?

— Замечательная?

— Нет, я великолепная, неповторимая, единственная в своем роде вредная грымза.

— Как скромно.

— Я сама скромность. Ваша спутница не очень рада таким преображениям.

— Ну, и черт с ней, надоела.

— Надоела? Так быстро? А только успела запомнить, что она пьет чай с корицей и имбирем.

— Ничего, я уверен, что вашей памяти хватит на всех.

— Вы меня сейчас к слону или касатке приравняли?

— Вас невозможно приравнять к кому-либо, вы же великолепная, неповторимая, единственная в своем роде.

— Про грымзу забыли.

— Вы не грымза, скорей язва.

— И на том спасибо. Как вам праздник?

— Хорошо, главное, что претворяться не надо. Все просто и достойно.

— Начальство довольно, это главное.

— Спасибо за танец.

Ковин поцеловал мне руку, я сделала книксен, и вновь произошел обмен, на этот раз мне достался Егор.

— Ты как всегда восхитительна, я уж думал, что ты в этом жутком костюме пробудешь весь вечер.

— Что в нем жуткого?

— Не для вечера.

— А я вечером обычно в пижаме и в тапках с заячьими ушами.

— Прелестный вид, может когда-нибудь и увижу.

— Как Устинья поживает?

— В очередной раз устроена на работу.

— Ты обошелся малой кровью?

— И компенсацией за моральный вред.

— Молодец девочка. А с Екатериной собираешься так же поступить?

— Как?

— Как, как. Поматросить и бросить, как говорят в народе. Я тебя знаю, ты решил поиграть, но в отличие от Устиньи, Екатерина может в тебя влюбиться, и ей будет больно.

— А влюбиться это так плохо?

— В человека, для которого ты всего лишь очередная игрушка, плохо.

— Как я для тебя?

— Егор, ты себя-то не обманывай, никакой влюбленности не было и быть не могло, ты просто не привык к отказам, вот и все, что тебя ко мне влечет.

— Зря ты так, это чистое и сильное чувство. А может ко мне поедем или в ресторан?

— Нет. Это мой праздник, это мои коллеги, я так давно не была здесь, что даже пригласи меня сейчас Кларк Гейбл, я бы отказала, а уж тебе сам бог велел, или ты забыл, что мы всего лишь знакомцы?

— Я с этим не смирюсь.

— Так, не увиливай от темы нашего разговора. Егор, предупреждаю сразу, если обидишь Катю, я тебе голову откручу и мне глубоко фиолетово под каким ты номером в Форбс числишься.

— И не только голову открутишь.

— Чем обидишь, то и откручу.

— И тебе действительно фиолетово и не только номер.

— Спасибо за танец.

— Давай еще.

— Там уже очередь к моему телу.

Егор меня отпустила, Славик вырвал право танцевать со мной у других, и вот мои ноги были отоптаны. Партнер сменялся другим партнером, я шутила, отвечала на массу вопросов, опять танцевала и опять отвечала.

Я вырвалась ненадолго из этого танцевального плена и пошла за водой, у меня было время подумать и осознать, какую глупость сделала. После этого разговора Чистин начнет с утроенной энергией ухаживать за Катей, ведь меня, по его мнению, это задело и заставило ревновать. И не поверил он, что в данной ситуации меня волнует только спокойствие Кати. Вот дура. Удружила Екатерине, и если что случится только я одна и буду виновата. Может у нее хватит ума не попадать под его обаяние? Она слишком наивна и верит в любовь до гробовой доски и в искренность слов, с одной стороны это замечательно, что ей удалось это сохранить, а с другой она была совершенно беззащитна. И что теперь делать? Поговорить с Катей? Не сегодня, с Чистиным уже продуктивно поговорила. Но у нее должны быть собственные ошибки, собственный опыт, не могу ее оградить от жизни, а хочется, всегда тянет остановить человека перед граблями, а еще обычно сам на этих граблях лоб и расшибаешь. Подумаю об этом завтра или послезавтра, в понедельник так уж точно.

Утро наступило после обеда, Челе озабоченно смотрел на меня, видимо мои вид внушал опасения и периодические постанывания не улучшали впечатления.