Мои эстрадости

Майя. Я всё время боялась, что мы заблудимся.

Курт (с небольшим акцентом). А я боялся, что мы не сможем заблудиться.

Майя. Вам хорошо, а мне ещё статью дописать.

Курт. Я помогу.

Майя (смеясь). С тех пор, как вы поступили к нам в аспирантуру, я стала лучшим знатоком немецкой истории. (Осматривается). А тут хорошо. Тепло, чисто… И никого. Не считая сторожа, который спит.

Курт. Он уверен, что мы ему приснились.

Майя. Спасибо, что пустил. (Смотрит в окно). Метель скоро кончится.

Курт. К сожалению. (Подходит к роялю). Какой старичок. (Открывает крышку, перебирает клавиши, что-то наигрывает).

Майя. Восьмая соната?

Курт. Вы её знаете?

Майя. Когда-то училась музыке. Отец настоял… Давно это было.

Курт. Расскажите.

Майя. Не интересно.

Курт. Мне всё про вас интересно.

Майя. Ладно, слушайте… Мой отец очень поздно женился, за пятьдесят. Я была единственной дочерью. Он учил меня музыке. Особенно ему нравилась Восьмая соната Бетховена. Он обещал подарить мне её ноты ко дню рождения. Это был сорок второй год, войска отступали. Наш город беспрерывно бомбили. Но отец пошёл искать ноты… Он был чудак и очень любил меня.

Курт. Ну?.. Он нашёл ноты?

Майя (склонив голову, тихо). Нет. Не нашёл.

Они – справа от рояля. Сцена затемняется. Слева, в луче света, появляется седоголовый человек, отец Майи.

Отец. Нет, моя девочка, я нашёл. Я, действительно, чудак, но я всегда выполнял свои обещания. Вокруг горели дома, люди прятались в подвалах, а я ходил от магазина к магазину и искал тебе ноты. И достал. И обязательно принёс бы, если б… (Виновато разводит руками). Если б меня не задержали.

Рядом, в том же луче света, появляется немецкий офицер. В руках у него бутылка и фужер с недопитой водкой.