Мой гарем

Амурчик брякнул предложение.

ИДЕАЛЬНАЯ ЖЕНА

I

Банковские чиновники Назаров и Захаров жили душа в душу на общей квартире, связанные уже лет пять общими взглядами, вкусами и похождениями. Обоим было по тридцати с небольшим лет, имели они одинаковые чины и получали одинаковые оклады и даже похожи были немножко друг на друга со своими закрученными кверху усами и остренькими бородками. Если и была между ними разница, то какая-то количественная — «в полтора раза», как говорили сослуживцы. Именно в этой пропорции Назаров был выше и полнее Захарова, и смеялся громче, и аппетитом к жизни обладал большим, начиная с еды, выпивки, любви к женщинам и кончая мелким обиходом. Например, в общей спальне приятелей стояло две кровати, два мягких кресла, два комода, два платяных шкафа, причем у Назарова кровать была полуторная, кресло особенно большое, вольтеровское, комод старинного образца, пузатый, шкаф двустворчатый, а у Захарова все это было ординарное, обыкновенных размеров.

Духовной разницы между ними вовсе не существовало, доказательством чему мог служить их общий письменный стол и книжный шкаф с общими книгами в кабинете. Всюду: на балах, в театрах, в ресторанах — они появлялись вместе и по улицам, дачным местам и городским скверам любили бродить вдвоем в вечной погоне за женщинами, составлявшими главную цель и украшение их совместной жизни.

Если иногда за целый вечер не удавалось познакомиться с новенькими или новенькой (две или одна — тоже не играло роли, так как и в этом вкусы Назарова и Захарова почти не расходились), чиновники возвращались домой и пили чай с пирожным (Назаров три стакана и три штуки пирожных, Захаров два стакана и две штуки). Чаепитие сопровождалось разговорами на одну и ту же излюбленную тему — о женщинах. Спорить не приходилось. Конечно, женщина — низшее существо, орудие наслаждения, не больше. Никакой духовной связи между мужчиной и женщиной существовать не может. А если бы любовь заключалась главнейшим образом в духовной близости, в так называемой общности интересов, то не проще ли было бы сходиться вместе двум мужчинам, как, например, Назаров и Захаров. Нет, все эти рассуждения о душе совершенная ерунда. Ясно как палец, что мужчину с женщиной может соединять только тело. И большинство несчастных браков происходит оттого, что супруги требуют от брачного союза больше, чем он может дать. Никогда мужчине не понять женщины и в особенности женщине не понять мужчины: тут все разное — и методы мышления, и отправные точки, и психология. Другое дело, когда люди сходятся только для наслаждения... Тогда все хорошо и просто. Если и происходят конфликты на этой почве, то исключительно от неумения женщины уравняться с мужчиной в простоте взгляда на любовь — сошлись, получили что нужно, и до свиданья.

Потом рассуждали о всевозможных материальных невыгодах брачного союза или продолжительной связи, о суете и сложности семейной жизни, о вопросе «детском»...

— Знаешь, — сказал однажды Назаров, — а ведь я придумал, какая жена или любовница могла бы быть идеальной.

— Какая? — спросил Захаров.

— А вот догадайся. При этом можешь не стесняться в требованиях. Представь себе женщину обаятельной внешности, идеально здоровую, абсолютно покорную всем твоим требованиям и с своей стороны нетребовательную настолько, что содержание ее может обойтись не дороже содержания какой-нибудь канарейки. Ну, что бы еще? Да, самое главное: эта женщина лишена всякого тщеславия и таких, например, чувств, как ревность, зависть. Одним словом, это — сама мудрость. Что бы ты ни делал в ее обществе и как бы ты ни вел себя на стороне — она не обмолвится ни звуком. Еще больше, она простит тебе какое угодно издевательство над собой, даже побои. И наконец, ты можешь держать ее хоть под замком и не бояться ее измены. Ну, догадался?

— Черт возьми, — сказал Захаров, подумав, — да такой женщины нет.

— Ан есть, — воскликнул Назаров с торжеством, — и мы бы могли ее видеть у себя, ну, скажем... через месяц.

— Почему через месяц?

— Надо списаться, послать денег.

— Вот видишь, а ты говорил, что она бескорыстна.

— Надо же ей на дорогу.

— Ну да, пока на дорогу, а там еще на что-нибудь. Сколько же на дорогу?

— Сколько? Пустяки, рублей восемьсот.

— Ничего не понимаю, — произнес Захаров уже каким-то обиженным тоном.

— Эх ты, — перестал интриговать Назаров, — да ведь женщина-то не живая, а из резины... Понимаешь? Резиновая женщина в натуральную величину, красавица, с чудесным телом. Делаются такие в Берлине. Ты, наверное, слышал.

— Фу, ерунда какая, — сказал Захаров.

II

Однако резиновая женщина сделалась в приятельских беседах довольно частой темой. Стоило одному пожаловаться на какое-нибудь новое разочарование, на какое-нибудь особенное женское коварство, как другой говорил:

— Вот резиновая бы такой гадости не сделала.