Мой генерал

– Он мой осведомитель, – сказал Федор Тучков, и Марине показалось, что она слышит первоклассную мужскую гордость в его голосе. – В Америке он то, что называется «русской мафией». Игорный бизнес, проститутки, наркота, подержанные машины. Он там не последний человек, а для моей работы это важно.

– Ты его… завербовал, да?

– Нет. Я ему пригрозил.

– Чем?

– Сказал, что посажу. И не в Матросскую Тишину, а в Ярославский СИЗО. Конечно, он уверял меня, что мы ничего не докажем, и был прав. Мы никогда и ничего не докажем, но губернатор теперь как бы не признается, что это его бывший лучший друг и правая рука. То ли стесняется, то ли еще что похуже, понимаешь? Поэтому в Ярославском СИЗО, хоть у нас доказательств никаких нету, нашего друга Чуева в два счета завалят.

– Кто… завалит?

– Желающих полно, – сухо сказал Федор Тучков. – У кого-то дети под стрельбу попали. Из школы шли, а тут Чума с кем-то по-крупному разбирался. Трое погибло. Заложника однажды взяли, мальчишку лет пяти, наверное. Отец денег в срок не принес за свою заправку. Ну, отец деньги нашел, а мальчишку убили – чтобы впредь никто платежи не задерживал. Все по-серьезному чтобы было, понимаешь?

– Ужас, – пробормотала Марина. – Ужас, ужас.

Ее «приключение» неожиданно и болезненно повзрослело, стало «уголовным делом», а не детективной историей.

– Я хотел бы знать, кто его казнил, – продолжал Федор Тучков задумчиво. – Я приехал в тот же день, что и ты со своей дурацкой шляпой. Его казнили накануне вечером. Кто? Никто из санатория не уезжал, значит, убийца все еще здесь. Я хотел бы знать, кто это.

– Почему ты так говоришь – казнили?

– Потому что это не обычное убийство. Его не застрелили, а утопили в вонючей воде, да еще руки привязали, чтобы не всплыл. Это такая месть, Марина, я тебе точно говорю.

– А Вадим?

– По прошлым чуевским делам он не проходил, я всех помню более или менее точно. Ну, может быть, кроме самых мелких сошек – подай, принеси, поди вон.

– А Оленька? Помнишь, Элеонора мне говорила возле корта, что Оленьке что-то такое показалось в магазине?

– Не знаю, – признался Тучков.

– А Павлик с пистолетом? А Вероника? Выходит, никто никого не шантажировал?

– Я не знаю!

– Они могли быть не связаны с твоим Чуевым!

– Кто-то прикончил Вадима очень странным способом.

– Каким?

Федор Тучков приподнялся на локте и посмотрел на нее внимательно.

– Ты не догадалась?

– Н-нет. А должна была?

– Ну, конечно. Мы же нашли железку.

– Ну и что?! Это просто железка!

– Это не просто железка, Маруся.

– Не называй меня Марусей!

Тучков Четвертый поцеловал ее продолжительным поцелуем, потом решительно откинул одеяло – Марине моментально стало холодно – и поднялся. Совершенно голый, рельефный, кое-где покрытый шерстью мужчина эпохи Возрождения.

Марина никогда раньше не видела голых мужчин, тем более – эпохи Возрождения. Поэтому она немедленно уставилась на него во все глаза.

– Что ты смотришь?

– Я не смотрю.

– Смотришь.

– Что у тебя за пластинки на шее?

– Это такая традиция. На случай, если ранят или убьют. Группа крови, резус, порядковый номер. Видишь циферки?

– Хорошая традиция, – пробормотала Марина.

– Такая. – Зачем ты их носишь? Ты участвуешь в боевых операциях?

– Нет! Я не участвую в боевых операциях! – Он зашел в ванную и кричал оттуда. – Я работаю в разведке, а не в группе «Альфа».

– А раньше участвовал?

– Что?..

Вода шумела, и он не слышал, наверное, а может, прикидывался, что не слышит, сразу невозможно было понять.

И как это ей в голову могло прийти, что он кретин?

Дождь все шумел, было холодно, и Марина подтянула колени к груди и накрылась одеялом. Наверное, нужно возвращаться к себе – в свой номер, к своей чашке, своей колбасе и своей книжке, но ей очень хотелось еще немного побыть в его жизни.

Или это неприлично?

Или, наоборот, прилично?

Что нужно делать после того, как все закончилось? Кто-нибудь знает?

Никто не знал.

На пороге показался Тучков Четвертый, благодушный, распаренный, розовый, в полотенчике, мокрые волосы прилизаны.

– Твоя очередь, – объявил он. – Сухое полотенце сверху на батарее.

Он взял с журнального столика какие-то бумаги, уставился в них и засвистел как ни в чем не бывало.

Марина смотрела на него во все глаза.

Ей вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь взмахнул волшебной палочкой и получилось бы так, что ничего этого не было – ни разгромленной постели, ни горячей лавы, ни чужого номера, ни странного запаха, ни истории о том, что утопленник на самом деле убийца и бандит и «приключение» ее вовсе не приключение, а полицейский капитан оказался генералом…

Ей очень захотелось обратно в свою жизнь.

– Сейчас поедим, – не оборачиваясь, распорядился генерал, – а потом я схожу по делам. Ты меня подождешь.

– По каким делам?

– Мне нужно на конюшню, – ответил он рассеянно и переложил листок.

– Зачем тебе на конюшню?!

– Уточнить предположение и поговорить с твоей девчонкой. Как ее? Зоя?

– С какой девчонкой Зоей? А, которая водит лошадей! Федор, а что ты должен уточнить?

Он мельком глянул на нее и опять уставился в свои бумаги.

– Федор!

– Между прочим, вода открыта. Сейчас перельется через край.