Мой генерал

Федор как-то неопределенно пожал плечами. Очевидно, все-таки отчасти он был тупой, не понимал самых простых вещей! Сейчас она ему продемонстрирует свои детективные таланты, нечего смотреть на нее с такой веселенькой усмешечкой!

– Пошли, – решительно сказала она и поднялась.

– Куда?

– На улицу.

– В парк? Гулять?

Усмешечка стала очевидной. Взбрыкивающее сердце перестало прыгать, и спине стало холодно.

– У вас… другие планы?

Была с ней такая история. Лет семь назад она позвонила однокурснику, с которым повстречалась на каком-то “летии” выпуска. Он был “временно не женат”, раскован, мил, подвез ее до дома на длинном иностранной машине и оставил свою визитную карточку. Она мучилась две недели, а потом позвонила.

Он сказал: “У меня другие планы”. Холодным, уверенным, очень мужским тоном отказа.

Никогда, ни до, ни после этого, Марина не испытывала такого стыда. Даже сейчас, спустя столько лет, было стыдно, стыдно…

Федор Тучков ничего не понял. То есть совсем ничего. То есть он не обратил на обуявшие ее мучения никакого внимания.

Он выбрался из кресла и спросил озабоченно:

– Ты рюкзак берешь?

– Что?

– Рюкзак брать или не брать?

Он… идет с ней? У него нет… других планов?

– Я возьму сама, спасибо.

– Пожалуйста, но лучше я.

– Не надо!

Он удивился и сунул ей рюкзак.

– Я не знал, что это так важно. Прошу прощения.

Сжимая рюкзак, Марина выскочила из номера и с преувеличенным вниманием стала возиться с ключом.

Все-таки он идет с ней! На этот раз ничего такого не случилось. У него нет других планов.

– Мы должны выйти через главный вход, – распорядилась Марина.

– Зачем? Здесь гораздо ближе.

– Так надо.

– Ну надо так надо.

Коридор был бесконечен и безнадежен, подобно Китайской стене. В нем оказалось множество дверей, поворотов, закоулков и ступенек вверх, а потом вниз.

Федор Тучков шел следом за Мариной, смотрел ей в затылок и мрачно думал о том, как утром держал ее за шею.

Он не хотел ничего затягивать и понятия не имел, как это можно сделать, “не затягивая”.

Если он все правильно понимает, ему придется сначала лет пять за ней ухаживать, потом еще несколько лет проверять свои чувства, а потом, ближе к пенсии, купить лютики и отправиться к ее маме с папой с предложением руки и сердца. Мама с папой, разумеется, откажут под тем предлогом, что соискатель еще слишком молод и неопытен.

Такой план ему вовсе не подходил. Лучше всего было бы остаться сейчас в ее номере, с распахнутой “в лето” балконной дверью, в ее постели, или на диване, или неважно где! В первый раз все будет очень быстро – вряд ли он сможет продемонстрировать чудеса выносливости и ловкости после того, как поцеловал ее в бассейне и узнал, как она пахнет, дышит и двигается. Во второй – это будет медленно и со вкусом. В третий – как придется.

Возле распахнутой в коридор, а не “в лето” двери старшей медсестры, где на стульчиках, как правило, сидели несколько пенсионеров, Марина вдруг стала хромать и хвататься за коленку. Федор Тучков к такому повороту событий не был готов.

– Что такое?!

– Мне больно, – ненатуральным голосом прохныкала Марина, – что-то… вступило!

– Ты что? – Он присел и снизу заглянул ей в глаза. Она не могла хныкать всерьез. Да у нее даже получалось плохо!

– Помоги мне. Мне… нужно сесть.

И решительно прохромала в комнату старшей сестры.

Медсестра пила чай из широкой чашки, усердно дула на него. Завидев Марину, она заявила не слишком любезно:

– Обед. После трех приходите.

– Я не могу после трех, – все тем же ломаным голосом простонала Марина, – у меня что-то с ногой. Случилось… Только что… В коридоре…

– Ах, боже мой, – вздохнула медсестра и с сожалением поставила свою чашку, – что такое с ней случилось?

– Я вчера упала, – призналась Марина. Федор смотрел на нее во все глаза. Она всем весом оперлась на его руку и опустилась в кресло. – У меня трещина была когда-то. Теперь, когда падаю, болит ужасно!

– У вас лечащий кто? Морошкина? Или Васильченко? Вы в каком номере?

– В пятнадцатом “люксе”.

При упоминании “люкса” сестра немного смягчилась.

– Значит, Васильченко. Непременно сходите завтра, пусть он вам электрофорез назначит или парафин. Что же вы сразу не сказали, что у вас… боли!

– Да не было никаких болей! Это я вчера упала!

– А вы что ж не поддержали? – игриво поинтересовалась у Федора медсестрица.

– Да, – согласился Федор и мотнул головой. – То есть нет.

Марина стискивала его ладонь, только и всего. Соображать было трудно.

– А у вас нет… бинтика? – заискивающе попросила Марина и посмотрела на сестру умоляюще. – Эластичного? Я бы завязала, и все прошло бы! Я до завтра не доживу…

– Ах, боже мой. Принесу, принесу сейчас, посидите.

Она оглядела стол, сунула в карман какие-то ключи, поднялась – халат облепил сказочных размеров бюст, – улыбнулась Тучкову Четвертому и протиснулась мимо них в коридор.

Четвертый и Внезапно Захромавшая проводили ее глазами.

– Ну? – спросил Федор, опасаясь, что она немедленно выдернет руку. – Что за шоу? Конечно, она выдернула.

– Стойте и смотрите. Если она придет, предупредите меня!