Мой генерал

Марина кинулась к пустому столу, на котором лежала толстенная амбарная книга – тот самый гроссбух, изобретенный то ли Конан Дойлом, то ли Джоном Б. Пристли! – распахнула и стала торопливо листать, сначала в одну, потом в другую сторону.

Отлистала и повела пальцем снизу вверх.

– Что мы ищем? – Федор Тучков покинул свой пост номер один у двери. Приблизился и стал смотреть с интересом.

– Вернитесь туда, – прошипела Марина и показала куда. В минуту серьезной опасности она почему-то снова перешла на “вы”.

Федор засмеялся.

– Нечего смеяться. Я хочу узнать, на чем приехал сын Павлик. И когда.

– Вчера вечером или сегодня утром, – подсказал Федор, оперся о стол и тоже стал смотреть. – Вот в этой графе.

– Тут нет фамилии Зуб!

– Зато есть Лазарев. Видите? Павел Лазарев. Прописан в Москве. Приехал на машине. Тут и номер имеется, смотри ты!

– Так и есть! – торжествующе воскликнула Марина. – Он не сын!

– Или у него фамилия отца, – предположил Федор. – Кстати, так чаще всего и бывает.

– Валентина Васильна из Ростова, она все время это повторяет, а Павлик из Москвы.

– Он вполне может жить в Москве, а его мать вполне может жить в Ростове. Позвольте мне.

– Что?

– Перевернуть страницу.

– Зачем?

Он взял Марину за лапку, перевернул голубую разлинованную страницу и уставился на нее с неподдельным интересом. Марина посмотрела число, выведенное сверху, – пять дней назад.

Нервно оглядываясь на распахнутую дверь в коридор, она зашипела и дернула его руку:

– Зачем вы это смотрите?! Пять дней назад покойник еще был жив!

– Вот именно.

– Что – именно? Федор, давайте положим ее на место и… Тут Тучков Четвертый неожиданно хмыкнул:

– Странно.

– Что?

Он перелистал страницы и опять посмотрел. Шаги зазвучали неожиданно близко и казались слишком быстрыми.

– Федор!

– Да-да. Конечно.

Вернувшаяся медсестра едва не застукала их. Марина только-только успела плюхнуться в кресло, а Федор придать себе более или менее сочувственную позу, как она влетела в кабинетик и сунула Марине бинт.

– Вот. Еле нашла. Мы вообще-то не даем, но раз так получилось… Умеете бинтовать?

– Еще бы! Спасибо, большое спасибо, вы меня просто спасли! Я вчера так неудачно упала.

Из недр колониальных штанов Федор Тучков добыл сытенький кожаный бумажник, извлек купюру и стал совать ее в направлении медсестрицыного бюста.

– Не надо, что вы, что вы! – восклицала та, очевидно, из последних сил сдерживаясь, чтобы “не принять”.

– Как же не надо! Обязательно надо! За беспокойство! Так уж принято! Вы уж пожалуйста… с благодарностью… от нас…

Представление разыгрывалось отличное. Марина переводила взгляд с Федора на сестру.

Медсестрица вздохнула – бюст колыхнулся – и купюру “приняла”.

– Ну, спасибо вам. Хотите, я сама забинтую.

– Нет! – вскрикнула Марина. – Я сейчас сама, дома. То есть спасибо вам.

Когда они выходили, никаких следов купюры уже не было, а владелица кабинета мирно прихлебывала чай из широкой чашки. Все стало как было.

– Виртуоз сыска, – оценил Марину Федор Тучков, когда они отошли от кабинета. Увесистую бомбочку скрученного эластичного бинта он нес в руке. – Мастер перевоплощения.

– Ну, мы узнали все, что хотели, – со скромной гордостью констатировала Марина. – Павел Лазарев прибыл сегодня утром. Номер машины есть. Интересно, зачем они их записывают?

– Наверное, чтобы никто не уехал, не заплатив за стоянку или охрану, или что-то в этом духе.

– Точно! – обрадовалась Марина. – Теперь нужно посмотреть на его машину.

– Зачем? – довольно кисло спросил Федор. – Что нам это даст?

– Как что даст? Очень многое даст!

– Что именно?

Марина была уверена, что как только взглянет на машину Павлика Лазарева, сразу определит, бандит он или не бандит. Есть миллион мелких деталей, которые женский взгляд всегда может отметить, а женская логика и интуиция дадут им правильное толкование.

Вот только вряд ли ей удастся объяснить Федору Тучкову про логику и интуицию, особенно женские.

– Я хочу посмотреть на его машину, – повторила она упрямо. – Я все равно пойду.

– Конечно, конечно, – согласился Федор быстро и любезно.

Стоянка была у самых ворот, довольно далеко от главного корпуса. Идти рядом с Тучковым Четвертым Марине было неудобно. По ее мнению, они слишком походили на парочку из какой-нибудь “эстрадной миниатюры” про жизнь отдыхающих. Кроме того, его уверенная близость ее нервировала – а что, если узнает мама? Ну как-нибудь случайно! Мама, которая тридцать три раза сказала ей перед отъездом, чтобы она не вздумала заводить курортные романы!

“Теперь тебе надо быть особенно усидчивой и работать особенно много, чтобы оправдать свои звания. Перед тобой блестящее будущее в науке. Вычислительные методы, в которых ты так преуспела, еще много лет будут востребованы. Твоя цель теперь – ведущие университеты мира. Когда тебя пригласят работать в Беркли или Йель, я буду знать, что прожила эту жизнь не зря и воспитала достойную дочь”.

До приглашения в Беркли и Йель дочь не могла считаться вполне достойной.