Мой генерал

– Какая Ольга Павловна? Ах, Оленька!

– Ольга Павловна, – поправила Юля строго. – Она сама там была раз или два и с тех пор все твердит.

– Я ее почти не слушаю, – пробормотала Марина. – Если ее слушать, с ума можно сойти.

– Зря вы не занимаетесь физкультурой, – назидательно сказала Юля, – особенно если у вас болит нога. Когда начнется артрит, будет уже поздно.

– У меня нога болит не из-за артрита! – Марине не понравилось, что Юля навязывает ей такую старушечью болезнь. – Я на лыжах когда-то упала.

– Вы катаетесь?! – возликовала Юля. – Мы каждый год летаем в Хорватию на снег! Там, конечно, не так хорошо, как в Австрии, но все-таки лучше, чем на подмосковных горках. А вы где?

– Нигде. В деревне Гжель. Знаете такую? Замечательное место. Сначала на электричке, потом на автобусе немножко и в лес. Только обязательно термос надо с собой брать, потому что замерзаешь, когда долго ходишь.

– А-а, – растерянно протянула Юля, – а я почему-то думала, что вы на горных…

– Я так и поняла.

Некоторое время они шли молча.

– Вы не знаете, отчего Галя так сильно плакала? – вдруг спросила Марина.

– Когда?

– Ну вот… перед самым происшествием. Мы ее встретили, у нее все лицо было залито слезами, и даже помада размазалась. Вы… не знаете?

– Нет. А вы?

– Я с ней не разговаривала после того, как Вадим… упал. Я ее даже не видела. Я думаю, что она ни с кем не разговаривала.

– Вы думаете, у нее было предчувствие?

– Я не верю ни в какие предчувствия, – сказала Марина с досадой. – Просто она как-то очень плакала, и я даже удивилась, что она так плачет, а Вадим все-таки пошел кататься! Это как-то странно.

– Сережа бы так никогда не поступил, – вставила Юля.

– Мне тоже казалось, что он должен ее утешать. Или они так сильно поссорились, что ли?

– Я ни разу не видела, чтобы они ссорились, – заметила Юля. – По-моему, очень довольные друг другом молодые люди. Он такой типичный отпускной муж. А она такая же типичная… секретарша из офиса. Мне кажется, они их специально нанимают для того, чтобы с ними спать. Как вы думаете?

Марина ни о чем таком никогда не думала. Вообще секретарши ее особенно не интересовали, но зато она своими ушами – как будто можно чужими! – слышала, как Вадим сокрушался, что “жена теперь узнает все”!

– Надо же было, чтобы так не повезло – две смерти подряд! – продолжала Юля, и глаза у нее сузились, как будто она смотрела на солнце. – Мы в отпуске лет семь не были. Поехали, и вот пожалуйста! Весь отпуск испорчен.

– Ну, – сказала Марина сухо, – по сравнению с неприятностями, которые постигли Вадима, испорченный отпуск – это ерунда.

Юля взглянула на нее с изумлением.

– И все-таки почему лошадь его сбросила? – сама у себя спросила Марина. – Ну почему? Или лошадь тоже опасалась, что он пойдет в милицию и что-то такое там расскажет?

– При чем здесь лошадь и милиция?!

Марина сорвала травинку, сунула в рот и тут же выдернула – Федор Тучков все теребил травинки, а она как раз недавно исключила его из своей жизни. Навсегда.

– Вадим сказал за завтраком, что тот.. утопленник на самом деле не сам утонул, а его утопили. Вы не. помните?

– Это ерунда.

– Откуда вы знаете?

– Кому он нужен?!

– А почему он не может быть кому-то нужен?

– Это ерунда, – внушительно повторила Юля. – Чушь. По-моему, утопить человека очень трудно. Гораздо легче застрелить.

– Если есть из чего стрелять, то легче, – согласилась Марина.

– Можно еще зарезать, – продолжала Юля как ни в чем не бывало. – Можно с балкона сбросить. Но топить?! Зачем?!

– Вадим считал, что зачем-то его утопили. Он сказал, что знает точно.

– Господи, ну что он мог знать! – горячо воскликнула Юля, и Марина зорко на нее взглянула. – Откуда?! Они ведь даже знакомы не были!

– Откуда вы знаете?

Юля осеклась и даже несколько секунд молчала, как будто быстро соображая, что бы такое ответить. Марина смотрела все так же внимательно.

– Ничего такого я не знаю, – выдала наконец плохо приготовившаяся Юля. – Я так думаю.

– Вы думаете, что они не были знакомы?

– Смотрите, вон Павел. – Юля показала в глубину романтической еловой аллейки, уходившей вправо. В аллейке была густая тень, и оттуда как будто тянуло запахом мха и грибов, хотя лето выдалось сухое и теплое. Ветхая беседочка виднелась за густыми и тяжелыми лапами – полусгнившая белая решетка, облезлая дранка на крыше, свисающая клоками, иссеченный дождями серый от времени деревянный шарик на макушке – украшение.

Павлик Лазарев заглянул в беседку, потом посмотрел по сторонам и зачем-то полез внутрь.

– Что ему там нужно? – шепотом спросила Марина у своей спутницы. – Зачем он туда полез? Она того и гляди обвалится, эта беседка!

– Не знаю, – тоже почему-то шепотом отвечала Юля. – Давайте?

– Что?

– Посмотрим.

– Как мы посмотрим? – не поняла Марина.

– Ну… подкрадемся и посмотрим, что он там делает.

Они обе смотрели друг на друга и соображали.

– Ну давайте, – решила Марина. – Подкрадемся. Только ползти на животе я не смогу. У меня нога.

– Не надо ползти! Мы просто пройдем несколько раз мимо, как будто мы прогуливаемся.