Мой генерал

– В бане, в бане! Любимое место его – баня. Приедет из Москвы своей, первым делом кричит: маманя, затопляй баню! А чего ее затоплять, когда она у меня к его приезду всегда топлена? Говорит: маманя, в Москве не бани, а грех один! Вот, говорит, построюсь, тогда и баньку на участочке налажу, какую надо, а не в каких они тама парятся! Дом строит, – похвасталась нежная мать и сняла с губы гирлянду шелухи, – хозяйственнай! Жениться, говорит, хочу, маманя! А я ему – женись, сынок, только осторожненько выбирай, не сразу чтоб, а подумавши! А то подцепит такая, вроде Вероники вашей, так хоть пропади совсем!

Марина открыла было рот. чтобы заявить решительный протест – в том смысле, что Вероника ни за что на свете не пойдет замуж за такую гориллу, как хозяйственный сынок Валентины Васильны, – но вовремя остановилась.

– Щас бабусю нашу встретила, – после некоторой паузы задумчиво сказала Валентина Васильна, – уезжать наладилась! И полсрока не прошло, а она уезжать! Я ей – куда несет-то вас, Ирина Михална? А она – надо, говорит, мне, Валя. Невестка позвонила, беда у нее какая-то. Вот ведь как. Бабка в первый раз на курорте, а тут – на тебе!

Сильный порыв ветра занес под греческий портик дождь. Марина поежилась. В желтой майке с надписью “Спортмастеру” 10 лет” стало холодно.

Федор взял ее за руку.

– Извините нас, Валентина Васильна. Марине нужно… переодеться.

Пергидрольная тетка хихикнула, махнула рукой, но семечки свои не оставила, так и продолжала лузгать.

– Откуда она знает про забор?! – зашипела Марина, как только они оказались в холле. – Ее же там не было!

– Слухом земля полнится, – заметил Федор рассеянно, – особенно земля санаторная.

Он остановился возле конторки, за которой сидела администраторша, и сделал отвратительно сладкое лицо.

– Здравствуйте.

– Добрый денечек!

– Нам бы вот… в баню записаться, – сказал Тучков Четвертый своим самым дурацким тоном. – Можно это?

– Ну, конечно! – закудахтала администраторша. – Конечно, можненько! Секундочку, я только гляну, как там у нас с желающими. Утречком хотите или вечерочком? Вечерочком, наверное, да?

На этот раз Марина покраснела не сплошным цветом, а пятнами.

– Да нам, собственно, все равно. Ну пусть вечерочком.

– Тогда записываю сию минуточку. Фамилию и номерочек ваш?

Федор сказал фамилию и “номерочек”, и они с Мариной оказались записанными в сауну на “двадцать ноль-ноль”.

– А долго можно… париться?

– Сеансик у нас четыре часа. Вы, значит, до двадцати четырех часиков можете. Никто там вас не обеспокоит, но, когда времечко выйдет, могут поторопить.

– Сеансик, который сейчас идет, начался в четыре?

– Совершенно точненько!

И провожала их взглядом до тех самых пор, пока малиновый коридор не свернул вправо.

Тут Марина выдернула у него руку, за которую он, оказывается, все время ее держал.

– Что это за дикая комедия?! С баней?!

– Это не комедия. Может, мне, как Павлику, страстно захотелось в баню?

– Это не мои проблемы. Почему ты считаешь, что тебе все позволено? Зачем ты все время ставишь меня в какое-то идиотское положение?!

– В какое именно положение?

– Ты зачем-то сказал ей, что мы хотим в баню! Конечно, она решила, что мы пойдем в нее вместе! Господи, мама сойдет с ума, если только узнает, что я!..

Федор Тучков немного подумал, а потом сказал:

– Ты можешь не ходить, если тебе не хочется. Я бы лично сходил, раз все равно дождь.

– Да администраторша решила, что мы с тобой пойдем… вдвоем! Господи, это ужасно! Она теперь все расскажет Валентине Васильне, и пойдут слухи… дурацкие!

– И что тогда произойдет?

Марина как будто поперхнулась, замолчала и посмотрела на него.

Черт его знает, что произойдет.

Скорее всего ничего не произойдет.

Просто очень страшно, вдруг мама узнает, что ее дочь-профессорша проводит время с “ухажером”!

– Ты не понимаешь. Мама меня не простит.

Он пожал плечами:

– За что?

– Ты не понимаешь, – повторила Марина. – За все. Я ужасно себя веду.

– Зато мы узнали, что Павлик с четырех часов завалился в баню. Во сколько ты была в беседке в первый раз?

Марина помолчала, соображая.

– Точно до четырех! Наверное, даже еще до трех! Сразу после обеда.

Федор посмотрел на нее.

– Нет, – быстро сказала она. – Даже не думай. Павлика-то я ни с кем не перепутала бы!

– Ты приняла гипсового пионера с горном за Геннадия Ивановича.

– Ну и что? Там было темно, а я без очков вообще не очень хорошо вижу! Но все-таки не настолько, чтобы перепутать Павлика!

– Может, это был не Павлик, а гипсовая девушка с веслом?

Марина вовсе не хотела улыбаться, потому что они почти ссорились, и вообще пора исключить его из своей жизни раз и навсегда – может, получится хоть на этот раз? – вернуться в свой номер, засесть в кресло с книжкой и кружкой. И наплевать на всех без исключения полицейских комиссаров в выцветших и потертых джинсах, и на “приключение” тоже наплевать – жила она без всяких приключений и дальше проживет, ничего такого, вон Эдик Акулевич даже не знает, что приключения существуют!

– Почему ты так смотришь? – поинтересовался Тучков Четвертый, еще не до конца исключенный из ее жизни.

– Как?..