Мой герой

— Нет. — Ее губы немного дрогнули. — Никогда не говорила, но, увидев тебя впервые сквозь дверной глазок, я принялась долго и пристально тебя рассматривать.

— Я знаю. — Мич усмехнулся. — Если правильно взглянуть в эту штуковину, то увидишь тень.

— А… — произнесла она, не зная, что добавить.

— Знаете, миссис Уоллес, дети могут вернуться сюда в любое время. Вы не против, если на несколько минут мы прекратим разговоры?

— Нет, — она обняла его, — я совсем не против.

Она не могла признаться даже самой себе, что чувствует себя защищенной в его объятиях. Но это было именно так. Она не желала и думать о том, что очень боялась потерять его, ужасаясь той огромной утрате, которая может случиться в ее жизни. Однако страх этот был явственным. И он испарился, как только она коснулась его губ своими губами.

Эстер запрещала себе мечтать о завтрашнем дне или том будущем, что легко и быстро нарисовал Мич своими разговорами о семье и женитьбе. Ее учили, что брак — это навсегда, но на своем горьком опыте она узнала, что брачные клятвы так же легко забываются, как и даются. Нет, в ее жизни больше не будет невыполненных обетов и обещаний.

Чувства могут захлестнуть ее, неся за собой отчаянные желания и розовые мечты. И пусть ее сердце принадлежит ему, но воля всегда останется с нею. И даже если руки ее захотят сжимать его крепче, притягивать ближе, именно воля спасет их обоих от грядущих несчастий.

— Я люблю тебя, Эстер. — Мич прошептал эти слова в ее горячие губы, зная, что, несмотря на то что она, может быть, и не захочет их услышать, он все равно должен ей их сказать. И если он произнесет их много раз, то она поверит им, поверит стоящему за этими словами смыслу.

Он хотел, чтобы она была с ним всегда, он нуждался в ней всегда — всегда, а не украдкой в луче света, пробивающегося из окна, или спрятавшись в тень. Только однажды в жизни он хотел что-то столь же отчаянно и страстно. Но это было нечто абстрактное, нечто неопределенное и расплывчатое, называемое искусством. Однако со временем Мич был вынужден признать, что эта его мечта — недостижима.

Эстер же была здесь, в его руках. Он мог обнять ее и отведать то сладкое, теплое желание, что жило в ней. Она не пустая мечта, нет, она — женщина, которую он любит и хочет и которую он получит. И если для того, чтобы сохранить ее подле себя, придется играть в игры, пока барьеры ее сопротивления не рухнут, то — да, он будет играть в эти игры.

Он коснулся ее лица, запустил пальцы в волосы.

— Полагаю, дети скоро вернутся.

— Возможно. — Она снова устремились к нему. Испытывала ли она раньше столь остро это чувство неотлагаемой необходимости? — Как бы я хотел, чтобы у нас было больше времени. А ты?

Ее глаза были приоткрыты, когда он оторвался от нее.

—Да.

—Позволь мне вернуться вечером.

— Ах, Мич. — Она уткнулась в него, спрятав лицо у него на плече. Впервые за эти десять дней в ней боролись мать и женщина. — Я хочу тебя. Ты же это знаешь, да? Быстрые и гулкие удары ее сердца раздавались рядом с его грудью.

—Догадываюсь.

—Я бы очень хотела, чтобы мы были вместе этой ночью, но здесь Рэдли.

— Я знаю, что ты думаешь по поводу меня и Рэда в соседней комнате. Эстер… — Он обнял ее за плечи. — Почему бы нам не быть честными с ним, сказать ему, что мы заботимся друг о друге и хотим жить вместе.

—Мич, но он же еще ребенок.

— Нет, совсем нет. Подожди, — продолжал он, не давая себя перебить, — я не говорю, что это должно выглядеть несерьезно или легкомысленно. Нет, нам надо дать понять Рэду, что мы чувствуем друг к другу и что, если двое взрослых людей испытывают по отношению друг к другу такие сильные чувства, им необходимо их показывать.

Когда он говорил, все казалось таким простым, таким логичным, таким естественным. Собравшись с мыслями, она отступила.

— Мич, Рэд любит тебя, любит с невинностью и отсутствием ограничений, свойственными ребенку.

— И я тоже люблю его.

Она взглянула в его глаза и кивнула.

— Да, думаю, так и есть. Но раз ты его действительно любишь, то, надеюсь, поймешь. Я боюсь, если все рассказать Рэду, он станет зависеть от тебя еще больше, чем сейчас. Он станет смотреть на тебя как…

— Как на отца, — закончил Мич. — Ты же не хочешь, чтобы в его жизни появился отец, так я тебя понимаю, Эстер?

— Это нечестно. — Ее глаза, обычно такие спокойные и чистые, подернулись дымкой.

— Может, и так, но на твоем месте я бы над этим хорошенько подумал.

— Не вижу причин говорить мне жестокости только потому, что я не хочу заниматься с тобой сексом, когда мой сын спит в соседней комнате.

Мич схватил ее за руку настолько внезапно, что она могла только изумленно смотреть на него. Она видела его раздраженным, взвинченным, но никогда разгневанным.

— Черт тебя возьми, ты что, не понимаешь, о чем я говорю? Да если бы я хотел секса, то спустился бы к себе и взял в руки телефон. Секс — это просто, Эстер. Все, что для этого надо, — два человека и немного свободного времени.