Мой герой

«Задание принято. У вас два часа на выполнение. В случае невыполнения — запрет входа в игру на семьдесят два часа».

Да вы вообще охренели? Как это выполнять? Как мне научиться умирать? Я что, самоубиться должна? Что это за дебильная игра… не хочу самоубиваться!

И тут за спиной раздалось шипение… вредненькое. Змейка, зеленькая такая, с мягкими, как у улитки, рожками и с башкой с флаер. Злобная какая-то змеюка, глазки вон, ненавистью так и горят, длинная, извивающаяся на дороге туша нервно подергивается. Голодная что ли? И есть она собирается наверняка… меня…

Я сперва слегка струхнула, а потом… будто черт в меня вселился, честное слово!

Я не знаю, как под ногами оказался дареный антиграв, не знаю, просто оказался. И башка змеюки ударила в песок дороги, а я уже летела над густопоросшим полем.

Видимо, таких прытких игроков программистами предусмотрено не было… змеюка ошеломленно смотрела на дорогу, на меня, но входить в рожь-переросток категорически отказывалась. В принципе, я понимала почему — подо мной что-то противно щелкало и перешептывалось, но проблемы муравьев орлов не касаются. Несчастная змеюка нервно мялась на краю дороги, внизу щелкало все более яро, а я уже натягивала халявный лук…

Стрела ударила змеюку в глаз, бедная тварь испуганно заверещала, лента над ее головой дернулась вниз. Не, ну почему ты такая реалистичная, аж жалко. Но за убийство монстриков, говорят, дроп дают… потому за первой стрелой в змеюку полетела вторая. Я летала вокруг и стреляла, еще, еще, пока ее морда не стала напоминать такую огромную подушечку для иголок… лента ее жизни побледнела, и тварь эпически сдохла, завалившись на дороге вверх брюшком.

Ох радость… и экспы за нее дали столько, что я сразу на третий уровень вскочила. Отлично… жаль, что дропа не выпало…

И тут… «Задание не выполнено, у вас полтора часа на выполнение». Уже полтора? Я полчаса эту заразу била?

Да меня сейчас Алекс из игры выгонит, и тогда что? Я медленно спланировала на дорожку, коротким приказом убрала антиграв в рюкзак (как он туда влез и почему рюкзак не потяжелел, я не спрашивала), как за спиной раздалось знакомое шипение. Воскресла, гадина! Всем бы так!

— Ну и хрен с тобой! Умирать, так умирать! — сказала я, раскинув руки. — Жри, тварь!

Ну и меня сожрали… Зуб за зуб… И дали эту проклятую броню. За выполнение задания. Бинго! Меня не отлучат от игры на семьдесят два часа!

Глава 4. Я звезда!

Ты ж мать твою так! «Неприятно… но не смертельно»? Убью Алекса! Он меня совсем за дуру держит?

Меня выворачивало на дне этой проклятой кабины, болело все, казалось, каждая частичка многострадального тела… и шевельнуться, даже дышать было невыносимо. Как сквозь сон осознавала я, что Алекс влетел в кабину, снял шлем, нажал кнопку на панели и освободил меня от ажура комбинезона. Бросив все это на пол, он подхватил меня за пояс и заставил встать. Почти потянул, не повел, к дивану, укутал в одеяло и сунул в руки кружку с чем-то, в чем я через туман боли различила вкус спиртного. Крепкого спиртного. Такого, что от пары глотков мне стало почти все равно, а боль куда-то взяла и отдалилась, хотя и не исчезла.

Интересно, надолго ли?

— Прости, я и забыл, как это неприятно в первый раз, — сказал Алекс. — Живой?

Живая-то я живая, только… жить после этого не хочется… и первой фразой, когда я, наконец-то, очухалась, было:

— Какой садист делал эту игру?

Алекс рассмеялся, пробормотал что-то вроде, что если ругаюсь, то жить точно буду, и сказал:

— Глупый, если не больно, совсем не больно, то и неинтересно. Если там умираешь только в понарошку, если все раны мгновенно заживают, то нет такой вспышки адреналина, как хотелось бы. Потому разработчики на входе показывают игрокам, чтобы особо не расслаблялись.

— Нахрен такой адреналин!

Алекс лишь усмехнулся, сложил на груди руки и с легкой издевкой в голосе спросил:

— Мне понимать, что больше ты играть не пойдешь?

Вопрос, конечно, интересный… не то, чтобы мне не понравилось. Или не так, не то, чтобы мне аж так не понравилось, чтобы бросить… разочарованная морда змеюки это все же класс, а если не умирать слишком часто, это можно пережить.

Наверное, я и в самом деле преувеличиваю… люди ведь в эту игру ходят, и живые? Да и не болит у меня ничего уже, а после спиртного даже хорошо.

— Сейчас посмотрим, что ты там делал… — пробормотал Алекс, и что-то начал химичить на своем виртбуке.

Над пластиной замелькали голограммы, в которых я, с огромным неудовольствием узнала… себя. И тот самый эпический бой. Нет, с одной стороны приятно, с другой — почему другие это смотрят? Я им что, клоун?

Нежданная прозрачность моей, пусть и виртуальной, жизни показалась вдруг на диво неприятной. Все видят, какой дурой я была в игре?