Мои горные лыжи (СИ)

Эти воспоминания предназначены не для спортсменов и не для молодых людей (проверял на знакомых спортсменах и внуках). Эти воспоминания для пожилых любителей  горнолыжного спорта второй половины прошлого века.

Может быть это сочинение напомнит им о горах,  горном солнце  и молодости.

Мои горные лыжи

"Лыжи, быть может, не являются счастьем, но вполне могут заменить его". Мудрость этих слов, которые сказал француз Мишель Кларе, я оценил не сразу. Что-то я стал понимать после того, как кое-чему научился, втянул в это занятие всю свою семью, стал ездить кататься в большие горы (Кавказ, Тань-Шань, Хибины)

А началось всё в 1956 году на третьем курсе Томского политехнического института, где я учился. В начале учебного года к каждой группе студентов прикрепляли преподавателя кафедры физкультуры для проведения занятий. В том году в нашей группе таким преподавателем оказался мастер спорта по прыжкам с трамплина. На первом же занятии он спросил нас: " Хотите в этом сезоне заниматься горными лыжами?". Мы дружно согласились. И пошли получать инвентарь.

Если бы сегодня кому-то показали те лыжи, ботинки, палки и предложили на этом съехать с горы… Я не берусь предсказывать реакцию сегодняшнего разбалованного человека. Лыжи длиннющие, тяжеленные, почти без талии, марки "Карпаты" сделаны из гикора (разновидность орехового дерева). Фабрика, где их делали, находилась в Закарпатье в – Мукачево. Их так иногда и называли – "Мукачи". Канты – в виде узких стальных полосок, прикрученных шурупами. Крепления предполагали фиксацию ноги намертво с помощью скоб и ремней. Поэтому ещё многие годы самой распространённой специфической травмой горнолыжников был скручивающий перелом берцовых костей. Это потом появился передний маркер, вращающаяся пятка, стопперы. Ботинки кожаные, с невысоким задником на шнурках. Их с рождения никто не смазывал, поэтому кожа была жёсткая, рыжая и в трещинах.

Но мы-то не были избалованы, и мало кто видел что-то хорошее. Поэтому это убожество казалось нам верхом совершенства.

Томск, в отличие от Красноярска, расположен на слегка всхолмлённой равнинной местности, и со склонами для катания на горных лыжах там проблема. Выручало то, что правый берег Томи достаточно высокий, и за старым горным корпусом нашего института был довольно приличный склон. Там мы и катались. Зато в Томске, опять же в сравнении с Красноярском, очень много снега. К середине зимы, например, с тротуаров машины не видно. Их скрывают горы снега в скверах вдоль дорог.

Катались мы всю зиму раз в неделю. Самое удивительное, что никто не получил серьёзной травмы. Так, ушибы, лёгкие растяжения.

В 1959 году я закончил институт и по распределению приехал на работу в Красноярск. И вот тут в моих горных лыжах случился удивительный провал. Я сам себя не узнаю. Если мне что-то понравилось, или заинтересовало, я обычно действую решительно и быстро. А тут… Я знал уже много слов: Христиания, Кандахар, Тони Зайлер, вращающаяся пятка. Рассуждал на тему, чья школа обучения горнолыжников совершеннее – Французская или Австрийская, и никаких действий. И только в 1967 году начал делать первые попытки встать на лыжи. В нашей лаборатории (конструкторское бюро радиотехнического завода) работал молодой слесарь Паша Горнаков. Вот он и стал в Красноярске моим первым учителем. Нашёл для меня лыжи, ботинки и вывел на склон.

Если от завода мед. препаратов подниматься в гору, то около вершины хребта мы и катались. Там были какие-то строения (видимо чья-то лыжная база), но никаких подъёмников. В то время в Красноярске было всего два бугельных подъёмника (цепляешься крючком). Один в урочище Каштак, другой – на Сопке. В Каштаке подъёмник был с левой стороны склона, перед трамплином. Длинна его метров 250 и очень круто. Поэтому я катался в основном на Сопке. Там тоже был бугельный подъёмник немного подлиннее и склон не такой крутой. Командовал там Валерий Иванович Безпрозванных. Мы быстро с ним познакомились, и я, чем мог, помогал ему по мелочи – крепёж, наконечники, провода, релюхи.

Успехи в освоении горнолыжной техники давались мне с трудом. Или я был такой тупой, или учителя неумелые, или инвентарь никудышный. Скорее всего, всё вместе взятое. Короче, когда мне в очередной раз дали отпуск зимой и я собрался в большие горы, я в горных лыжах был полный профан. А собрался я на Кавказ, в Домбай.

Домбай