Мой Господин (СИ)

Демон заглянул мне через плечо, наблюдая, как дрожат руки, прикасаясь к письму Лале, запечатывая его обратно, будто в тщетной попытке законсервировать содержимое.

— Так и не решился его прочесть? — в глазах Баала плескалось любопытство.

— Не в тот вечер, — ответил я, наблюдая за собой прошлым, переломанным, испепеленным внутри, — и не десятью вечерами спустя. Каждый день рука тянулась к нему, к полотнам, но не находилось сил на них взглянуть, — сам удивляясь потоку откровенности, проговорил я.

— Как же это печально, — без тени сочувствия протянул Демон, расхаживая по комнате и рассматривая весьма аскетичное для правителя убранство, — считал себя монстром, Влад?

— Я им и был, — глаза не могли оторваться от собственного отражения, наедине с собой я выглядел почти отчаявшимся, но прочтенные строки всколыхнули нечто почти исчезнувшее в душе.

— Монстром, недостойным ни любви ни сочувствия, — Баал ухмыльнулся, и Тень потянулась к нему, — Лале и Аслан пожертвовали собой ради тебя, тем самым сделав твою жизнь почти бесценной, отдали тебе долг, который ты никогда не смог бы вернуть сполна. Как же тебя не раздавило грузом вины? — в глазах Демона плясали задорные искорки, он поспешил сам ответить на свой же вопрос, — разумеется, письмо Сандры. Ведьма напомнила тебе о твоем долге перед погибшими другом и женой, и поселила в сердце крупицу надежды. Не так ли, Влад?

Я поднял усталый взгляд на своего собеседника, путешествие по воспоминаниям затянулось, отвлекало от моей конечной цели, хотя где-то на подкорке я ощущал, что еще должен что-то увидеть.

— Решил устроить сеанс ретроспективной терапии? Ты же знаешь, я ненавижу, когда мне заговаривают зубы, — рука снова легла на эфес меча, заставляя Демона нервничать.

— Поверь, Князь, — быстро затараторил тот, изменившись в лице, — ты будешь благодарен, когда узнаешь историю до конца. Я прошу лишь еще немного твоего времени, — Тень беспокойно завилась у ног хозяина, словно переняв его состояние.

— Не разочаруй меня, иначе смерть не будет такой быстрой, как задумывалось.

В дверь постучали, и все трое подняли взгляд на появившегося в проёме Стефано. Мужчина церемонно поклонился и представил гостей:

— Госпожа Э́ржебет Ба́тори с фрейлиной, — Стефано отвесил низкий поклон вошедшим дамам и закрыл за собой дверь, оставаясь снаружи.

Вопреки изначальным ожиданиям, в кабинет вместо кучки престарелых послов вошла ослепительной красоты женщина, затмевающая собой идущую рядом миловидную фрейлину. Э́ржебет, без сомнения, была красива: статная осанка, гордо расправленные плечи сразу выдавали в ней высокородную особу, тугие темные локоны спускались по открытым плечам к груди, обрамляя на редкость приятные черты лица. Венгерская принцесса, известная на всю Европу, как «Кровавая графиня», еще в юности прославилась своей жестокостью и хитростью. Ходили толоки, что эта женщина купалась в крови младенцев, дабы сохранить собственную молодость, и убивала всех любовников после первой ночи, что, к слову, немало отпугивало потенциальных женихов — в свои двадцать семь принцесса оставалась не замужем. Когда-то отец хотел сосватать за нее моего старшего брата Михню, но этим планам было не суждено сбыться — отец и брат погибли во время восстания бояр пока я находился в плену осман.

Я встал из-за стола и приблизился к Э́ржебет, та сразу же приподняла руку, подставляя для поцелуя, который замер в далеких сантиметрах от её кожи.

— Приветствую тебя, Князь, — Эржебет опустилась в глубоком поклоне, скрывая недовольство от прохладного приема за маской почтения.

— Здравствуй, Эржебет, — титул принцессы находился несколько ниже Господаря, потому я мог позволить себе обращаться к ней по имени.

— Ты же знаешь, я не люблю эту вариацию своего имени, Елизавета, прошу, — принцесса одарила меня самой очаровательной улыбкой, переходя на менее светский тон.

Дернув острыми плечиками, принцесса стянула с себя кружевную дорожную шаль и отдала скромно молчащей фрейлине, стоящей позади себя. Изящным движением руки Елизавета приказала спутнице, оставить нас наедине.

— Не думал, что тебе хватит смелости или наглости приехать лично, — из голоса испарились все намеки на вежливость.

— Не думала, что будет такой холодный прием гостье, — парировала она, — я так устала с дороги, даже не предложишь вина? — Елизавета смотрела, очаровательно хлопая черными ресницами и, не дождавшись ответа, самолично выудила бутылку из походной сумки, оставленной фрейлиной.

— Я не причастна к нападению на тебя в Тырговиште, если ты из-за этого такой хмурый, — с громким стуком бутылка опустилась на стол, — собственно для того я и приехала, чтобы все прояснить. Кубков не найдется? — я проигнорировал её вопрос.

— Хочешь сказать, что твой отец, обещавший мне военный союз против осман, был подкуплен турками, организовал боярский сговор, посадил меня в темницу в моём же городе, подговорив стражников, и все это за твоей спиной? — недоверие так и сочилось сквозь каждое слово.