Мой граф

   Однако в последнее время все чаще и чаще Грегори чувствовал себя обманщиком. Лондон и перспектива того, что через месяц начнется светский сезон, не воодушевляли его так, как раньше. Его прямо-таки страшило возвращение к серебряному подносу для визитных карточек на столе, который, Грегори знал, будет переполнен приглашениями. Его секретарь будет грызть удила в своем стремлении ничего не упустить из того, что произошло в его отсутствие, равно как и получить одобрение на новую мебель, которую он заказал для Грегори. Городской дом, который отец купил ему в качестве собственной резиденции, крайне нуждался в меблировке, и весь следующий месяц матушка с девочками будут ходить туда и обратно, приводя драпировщиков и декораторов.

   И сейчас, сидя рядом с леди Дамарой, которая вытащила его из дома к руинам, Грегори особенно остро ощущал себя обманщиком. Накануне вечером он пытался намекнуть ей, что роман с ней его не интересует, но она то ли не поняла, то ли пренебрегла намеком. Здесь, у развалин, она уже несколько раз подавалась к нему в расчете на поцелуй. Следовало признать, что она была крайне привлекательна.

   Один раз она притворилась, что корсаж соскользнул сам, и Грегори заметил краешек розового соска. В эту минуту он мог бы сделать с ней все или почти ничего, и она была бы удовлетворена – даже мимолетным целомудренным поцелуем.

   Прежний Грегори воспользовался бы своим положением и ее страстной влюбленностью или честолюбием и закрутил бы с ней легкий, ни к чему не обязывающий, но весьма приятный роман. Но нынешний Грегори отвел глаза, когда корсаж съехал, давая леди Дамаре время и возможность поправить его. И после того как она сделала это, повел ее прямиком на завтрак, отговорившись тем, что ужасно проголодался.

   Когда же десять минут спустя он увидел Пиппу, одетую камердинером и расхаживающую по столовой, то чуть не рассмеялся от облегчения. Рядом с ней он ощущал себя гораздо более живым, чем в окружении сотни леди Дамар. Если бы это с Пиппой он пошел к развалинам, то к концу их экскурсии она, вероятно, уже не была бы девственницей – по крайней мере в его фантазиях.

   – Так что, полагаю, вам следует подумать о бассейне, – говорила леди Дамара леди Тарстон.

   Единственная причина, почему Грегори заметил ее слова, это потому, что ладошка леди Дамары при этом легко скользнула по его ноге.

   Леди Тарстон с серьезным видом взглянула на супруга:

   – Ты тоже так считаешь, Келсо? Нужен бассейн?

   – Ну разумеется, им нужен бассейн, – заявила леди Дамара, не дав лорду Тарстону ответить. – Как же иначе им поддерживать чистоту? Необходим большой бассейн, хорошо проветриваемый, с возможностью полежать на солнце или в тени, кому как захочется. – Она поднесла ко рту свою чашку с чаем и сделала глоток, потом быстро вернула ее на блюдце, широко распахнув глаза. – О да, и, если возможно, оздоровительные минеральные воды. Вы думали об этом, леди Тарстон? Это может продлить им жизнь. Вы можете выписать ящик из Бата, и смотритель будет давать им ежедневную дозу.

   Грегори оставил без внимания первый чувственный натиск леди Дамары, но когда она вновь положила руку ему на бедро и, поигрывая пальчиками, стала подбираться к цели, неверно истолковать которую было уже никак не возможно, он кашлянул, закинул ногу на ногу и сложил руки на груди. Это была попытка изобразить нетерпение полнокровного и энергичного джентльмена, который предпочел бы активное времяпрепровождение на свежем воздухе – к примеру, стрельбу или охоту – сидению в четырех стенах. Он послал леди Дамаре пресыщенную улыбку, дабы предотвратить впоследствии бурную сцену, и постарался сосредоточиться на застольной беседе.

   Вот он сидит в окружении могущественной и влиятельной элиты, сливок общества, культурных, образованных людей, которые с легкостью могут рассуждать о театре и музыкальных произведениях, политическом климате и качестве современной литературы в противоположность классической, и ему скучно до ломоты в челюсти.

   Дома, с семьей, или у дяди Берти ему никогда не бывает скучно. И там, и там они могут беседовать на те же темы, но диалог бывает пронизан теплом и оживленностью, чего нет в светском общении.

   Взять, к примеру, лорда Тарстона. Неплохой, в сущности, малый, который, с другой стороны, постоянно голосует за раннее закрытие парламентских сессий, чтобы как можно скорее возобновить свою спортивную жизнь, какой бы кризис ни вставал при этом перед страной.

   – Не знаю, моя дорогая, – сказал он леди Тарстон. – Бассейн? Я должен обдумать все «за» и «против». Но быть может, тебе следует спросить архитектора? Один из них сейчас здесь, среди нас. Вы завтра должны представить свои проекты на наше рассмотрение, Уэстдейл?

   – Да. – Леди Тарстон улыбнулась Грегори. – Они все отдают их мне завтра вечером. Полагаю, вас удивило, что вы не единственный архитектор, которого попросили выполнить проект?

   – Да, это был сюрприз, – ответил Грегори. – Но я приветствую соревнование.

   – Еще бы, – заметил лорд Тарстон. – Сам Нэш будет оценивать их. Он наш добрый друг.