Мой граф

   – Хорошо бы, чтобы нам не пришлось ждать, – сказала Пиппа.

   – Чего? – Грегори выглянул в окно на проплывающий пейзаж.

   На границе Дартмура пейзаж был диким и голым, и, как бы Пиппа ни любила его, сейчас куда уютнее было в карете, с сильным, восхитительно мужественным Грегори рядом.

   Карета Грегори была роскошной, стены обиты синим бархатом, кожаные сиденья мягкие и гладкие на ощупь. Пиппа не обратила внимания на эти детали в первый раз, когда оказалась в карете смертельно уставшая, грязная и насквозь промокшая. Но сейчас она все заметила и кое-что надумала.

   Она отвела глаза от своего будущего мужа.

   – Хорошо бы, чтобы нам не пришлось ждать…

   Она не знала, как это выразить.

   Глаза Грегори расширились, и он слегка поерзал на сиденье.

   – Ты хочешь сказать…

   Она закусила губу.

   – Полагаю, я хочу сказать именно то, что ты подумал.

   Он повернулся и потянул за ленту у нее на корсаже.

   – Ты хочешь сказать что-то вроде этого?

   Она кивнула.

   – А как насчет этого?

   Он спустил платье вниз, обнажив верхнюю половину груди с двумя полумесяцами маленьких розовых сосков.

   – О да, – промурлыкала Пиппа. – Определенно.

   Его глаза потемнели от желания, и он снял с себя сюртук и бросил его на сиденье напротив.

   – Ты уверена?

   Она улыбнулась:

   – Вполне. Здесь у нас все и началось, в этой самой карете, хоть мы и знали друг друга всю жизнь.

   – Да, – согласился Грегори и стащил рубашку через голову. Бросив ее поверх сюртука, улыбнулся. – Помнишь то одеяло?

   – Как же я могла забыть одеяло? – Пиппа тоже улыбнулась.

   Грегори состроил гримасу.

   – Сколько дней назад это случилось?

   – Всего лишь два, – ответила она, распуская завязки.

   – Не могу поверить, – усмехнулся Грегори.

   – Я тоже. Только посмотри на нас сейчас.

   – Долго же мы к этому шли. – Он привлек ее к себе в объятия и поцеловал, как умирающий от жажды в пустыне, набредший на оазис.

   И она отвечала ему так, словно вот-вот должен был наступить конец света.

   Наконец они оторвались друг от друга, тяжело дыша.

   – Почему мы так долго ждали? – спросил Грегори.

   Пиппа поморщилась:

   – По многим причинам, включая и твое предостережение держаться от тебя подальше. Знаешь, от этого я стала желать тебя еще больше.

   – Разумеется, я об этом знал, – отозвался он. – Вот почему я на самом деле такой опасный, как пишут в газетах.

   – А я еще опаснее.

   – Вот как? – Его глаза поблескивали чем-то темным и восхитительным.

   Она кивнула.

   – Ты готов?

   Через каких-нибудь три минуты они уже были полностью обнажены, и Пиппа сидела у него на коленях, восторженно трепеща от свидетельства его возбуждения.

   – А вдруг нас услышит Оскар? – прошептала она.

   – Не услышит, – ответил Грегори.

   – Откуда ты знаешь?

   Он поднял с пола шейный платок и помахал перед ней.

   – Я вновь могу им воспользоваться, но только в этот раз завяжу не эти насмешливые глазки, а этот сладкий ротик, – преувеличенно сурово пригрозил он.

   Она захихикала:

   – А я и не догадывалась, что у шейного платка столько разных применений.

   – Ты доверяешь мне? – спросил ее Грегори, и она кивнула. – Это может быть забавно, лейтенант. Ты захвачена в плен. Я – вражеский капитан и должен переманить тебя на плохую сторону.

   – Этому не бывать, – решительно заявила она. – Я не настолько слаба, но хорошо, можешь попытаться.

   Он уже собрался завязать ей рот шейным платком, но она отстранила его руку.

   – Еще одно.

   – Что?

   – В этом сценарии я – капитан с хорошей стороны. А ты – скромный лейтенант с плохой стороны. Ты похитил меня и не можешь поверить в свою удачу.

   Он, казалось, всерьез задумался над этой идеей.

   – Ладно, – сказал он в конце концов.

   – И еще одно, – добавила Пиппа.

   – Да?

   – Если Оскар меня не услышит, я получу повышение. Отныне я желаю быть майором. Или, может, даже генералом. Да, мне нравится, как это звучит. – Она чмокнула его в нос.

   – Посмотрим, – отозвался Грегори, схватил ее за руки, поднял их над головой и поцеловал в шею. – Ты – моя пленница, – пробормотал он, и по ней прокатилась дрожь возбуждения.

   Через минуту рот Пиппы был крепко завязан, а руки просунуты в петли из синего бархата на боковой стенке кареты. Грегори разместился меж ее широко разведенных ног и целовал грудь, одновременно лаская пальцами чувствительную женскую плоть, а потом он руками приподнял ее бедра и притянул Пиппу к своему рту. Он исследовал ее языком, ласкал губами и привел к взрыву сладострастного удовольствия, который ей нипочем не удержать бы в себе, если бы не спасительный шейный платок. Эта полезная вещица опять сделала свое дело.

   Когда руки Пиппы в конце концов смогли разжать мертвую хватку, которой вцепились в ремни, и обмякли, Грегори вновь приблизил к ней свое лицо.

   – Генерал.

   – Мм? – вяло промычала она из-под шейного платка.

   – Я – перебежчик. Перешел на твою сторону.

   Она покачала головой.

   Он поцеловал ее в живот.

   – Это не тот способ, которым я хочу любить тебя. По крайней мере в первый раз.

   Она подняла брови и энергично закивала.

   – Нет, – твердо сказал он. – У меня есть план. Нам придется подождать. – И развязал шейный платок.

   – Но…

   – Никаких «но», – отрезал Грегори.

   – Я больше никогда не смогу ездить в этой карете, не вспоминая…