Мой идеальный дракон

Я больше не вижу Врат и не вижу неба.

Он бормочет, что приготовил для нас с тобой нечто особенное.

Что он околдует и тебя тоже.

Этот человек ненавидит драконов, мы что-то у него украли.

Какой-то дракон увел у него женщину.

Мы все плохие для него.

Мне страшно, Карион, очень страшно.

Больно…

Он мучает меня, он истязает меня какой-то чудовищной магией.

Я люблю тебя, Кари. Знай. Я всегда буду любить тебя.

Я доберусь до Врат когда-нибудь.

Люблю…

***

Воспоминания Аурики бьют меня, как обухом по голове.

Получается, что ее – то есть меня – намеренно заколдовали так, чтобы Карион ее не признал.

Да и не он один.

Чтобы все драконы видели во мне лишь человека.

Кошмарная участь.

Кошмарная?

Неужели на миг я действительно ощутила себя Аурикой?

Мерзкий колдун не преследовал лично ее. Он просто решил отыграться за старые обиды, когда несчастная драконица попалась к нему в руки.

А скорее всего, он же эту расправу и возглавил, раззадоривая народ.

У нас уважают даже слабеньких колдунов.

Ну а такому, чья магия дурит драконов даже спустя уйму лет, наверняка поклонялись, как живому божеству.

В наше время подобных колдунов уже не осталось, иначе бы я знала о нем.

Хотя есть вариант, что колдун покинул нашу страну или ушел в какой-то другой мир и счастливо проживает там. Раз он колдун, а не вполне человек, мало ли что он может.

Это был бы хороший вариант, ведь тогда Карион сумеет отыскать его и заставить его снять чары.

Куда хуже, если колдун давным-давно скончался, зато сотворенное им зло продолжает действовать.

Сейчас Карион больше верит авторитету мэтра, чем мне.

Сам мэтр сразу заподозрил во мне дракона то ли потому, что он ученый, то ли, потому что он дракон из другого мира.

И вот это скорее всего. Колдун только наших смог заколдовать.

Зато наши – самые важные.

И что бы я ни вспомнила, для драконов мира Кариона я все равно ощущаюсь, как человечка.

Мы можем сколько угодно твердить им про истинную пару – они станут верить лишь своим глазам и магической чуйке.

И винить их нельзя, я сама поступала бы так же.

Кроме того, родись я вновь хотя бы эльфом, это было бы сколько-то почетно для принца.

А тут человек. Пыль под ногами драконов.

Наверняка мерзкий колдун знал, что навредил именно будущему королю. Мстить за всех простому сапожнику, например, слишком низко и глупо. А здесь размах соответствует.

Я улыбаюсь, представив дракона-сапожника. Картинка получается нечеткой.

Дракон музыкант или воин – иное дело.

Откуда же они берут обувь?

Я знаю, откуда. Я это помню. И я буду это выяснять, чтобы не думать о подступающем со всех сторон роке.

***

Карион возвращается под ночь с подозрительно блестящими глазами.

Мы уединяемся в комнате с кроватью. Беседовать о чем-либо в зале для сеансов мэтр мне строжайше запретил.

Мягкие кресла должны настраивать меня на работу одним своим видом.

– Отец счел мое решение блажью. Сказал, что если ты покажешься в нашем мире, он тебя убьет. Не сам, конечно, но убийцы разосланы повсюду. Отец считает, что ты эльфийская колдунья, поработившая меня. Арделии он верит, а мэтру – нет. У мэтра, мол, интересы чуждого короля главное. Да и мама в тебе драконицу не чуяла. Мама бы смогла уговорить отца на что угодно, – Карион говорит ровно и спокойно. Не запугивает, а просто рассказывает.

Но мне жутко.

– А Синяя скала?

– Защиту Синей скалы им взломать сложнее, но мы не сможем запереться там и совсем не выходить годами. Десятки драконов будут нас караулить.

Нет. Так нельзя… Я уже отпустила Кариона недавно. Смогу еще раз.

– Тогда брось меня, Карион… Может, я устроюсь в этом мире, как ты и планировал. Выдашь меня замуж…

– Нет. Отец добьется лишь того, что я сам останусь в этом мире и поступлю в услужение к местному королю…

Его слова прерывает стук в дверь. А затем в проеме показывается мэтр.

– Извините, что я вас прерываю. Раздумывая над вашей ситуацией, я пришел к выводу, как вам помочь. Это потребует твоей огромной смелости, Верена. И твоей большой веры, Ралькарион.

Я ежусь от странного испуга.

– Это больно, мэтр?

Он качает головой.

– Возможно. Пройдемте в столовую, побеседуем там. Такие решения не принимаются с наскока.

Карион молчит, пока мы идем в комнату и усаживаемся за столом. А затем выдает:

– Расскажите, мэтр. И, прошу вас, ничего не утаивайте.

Я вся – внимание.

Мэтр говорит:

– Заклятие, которое применили к Аурике, называется Заклятием Отчуждения. Оно невероятно сложное и красивое. Работает очень точно и действует очень долго. Использована та его форма, которая не рассеивается со смертью наложившего его мага.

Я решаюсь перебить:

– Почему вы уверены, что маг мертв, мэтр?

Он нисколько не удивляется вопросу.

– Ты вспомнила лицо колдуна, а я показал сами твои воспоминания Ралькариону. В некоторых случаях мы можем не просто чувствовать мысли, но и фиксировать их.

Карион добавляет:

– И я узнал этого типчика. Это тот самый, что вещал, мол, я любви не узнаю. Бредовые слова.

Меня озаряет:

– Он имел в виду, что мы не узнаем друг друга…

– Это неприятно, но не смертельно, – мэтр вновь вступает в разговор. – Зато Заклинание Отчуждения не рассеется до самой твоей смерти, Верена.

Вот и все.