Мой инсульт был мне наукой. История собственной болезни, рассказанная нейробиологом

Эмоциональное излечение ― утомительно долгий процесс, но он с лихвой окупает затраченные усилия. По мере того как левое полушарие моего мозга набиралось сил, мне казалось все более естественным винить в своих чувствах или обстоятельствах других людей или внешние факторы. Но я знала, что на самом деле никто не властен заставить меня что-либо почувствовать, кроме меня самой и моего мозга. Никакие внешние факторы не способны отнять у меня душевный покой. Это исключительно мое личное дело. Может быть, и не все в моей жизни находится под моим полным контролем, но несомненно, что именно от меня зависит, как именно я решу воспринимать любой жизненный опыт.

Глава 14 Вехи восстановления

Вопрос, которой мне задают чаще всего, таков: "За какое время вам удалось восстановиться?" Мой стандартный ответ, и это вовсе не шутка: "Восстановиться в каком смысле? Восстановить что?" Если определить восстановление как возвращение доступа к старым программам, то я восстановилась лишь частично. На сей раз я была весьма придирчива при отборе тех эмоциональных программ, которые мне хотелось сохранить, и тех, в повторном запуске которых я не была заинтересована (нетерпение, критичность, раздражительность). Каким подарком судьбы был для меня этот инсульт: он позволил мне самой выбирать, кем и как я хочу стать в этом мире. До инсульта я считала себя продуктом моего мозга и полагала, что мое влияние на собственные мысли и чувства минимально. С тех пор как случилось кровоизлияние, у меня открылись глаза на то, как много из происходящего у меня в голове на самом деле зависит от моего выбора.

Физическое восстановление после операции на мозге ― ничто по сравнению с восстановлением психики и восприятия собственного тела. Джи-Джи заботилась, чтобы послеоперационные швы всегда оставались в чистоте, и в итоге следы от всех 35 стежков залечились безупречно. Самая серьезная проблема, которую вызвала у меня операция, была связана с левым височно-нижнечелюстным суставом (ВНЧС), но благодаря особому способу лечения, так называемому методу Фельденкрайза, мне удалось быстро с ней справиться. Однако пониженная чувствительность кожи в области шрама сохранялась в течение пяти лет, и думаю, что три дырки, просверленные в моем черепе, полностью заросли только через шесть лет.

Моя мама заботилась обо мне весьма разумно и хоть и оберегала от опасностей, но не препятствовала моим успехам. В середине февраля, через два месяца после инсульта, я совершила свой первый сольный выход в свет. Мои речевые способности восстановились в достаточной степени, чтобы у меня не возникло проблем (по крайней мере мы на это надеялись), и мы постарались свести к минимуму время, которое я провела одна. Джи-Джи отвезла меня в аэропорт и проводила до кресла в самолете. В пункте прилета меня встретили, так что мне не так уж долго пришлось самостоятельно ориентироваться в большом мире. Мне было очень приятно совершить этот первый вылет из гнезда, ощутимо приблизивший меня к обретению независимости. Успех путешествия вдохновил меня на предприятия еще более рискованные.

Через три месяца Джи-Джи научила меня снова водить машину. Управление огромным металлическим ящиком на колесах на весьма приличной скорости в окружении других занятых людей, делающих то же самое и одновременно едящих, пьющих, курящих и, конечно же, разговаривающих по сотовым телефонам, напомнило мне, какое я хрупкое живое существо и какой драгоценный дар жизнь. Мой мозг по-прежнему с трудом осваивал навыки чтения, и самым сложным в обучении вождению было научиться высматривать письменные знаки. Это было проблемой. И даже если я видела знак, его смысл доходил до меня мучительно медленно. "Так что же там было написано, на этом большом зеленом знаке? О черт! Я только что проехала свой выезд!"

К середине марта Джи-Джи решила, что я готова попробовать заботиться а себе самостоятельно. Хотя я была еще далека от того, чтобы по-настоящему вернуться в игру, она чувствовала, что при поддержке друзей я могу попытаться снова взять вожжи. Она заверила меня, что если она мне понадобится, то стоит мне только позвонить, и она прилетит ближайшим рейсом. Перспектива обретения независимости привела часть моего существа в радостный трепет. Другую, еще большую, часть она привела в ужас.