Мой испорченный рай

Мужчина достает маленький блокнот и ручку. Я думала, что такие используются только в детективных сериалах.

— В каком отеле вы остановились?

— «Серф Сyприм» в…

Он гримасничает.

— Я знаю, где это.

Ладно, это было грубо. Не все могут позволить себе пятизвездочные отели. И не то, чтобы «Серф Сyприм» был самым дешевым в Вайкики. Было несколько хостелов, которые были более доступными. Хотя отзывов о черной плесени и клопах было достаточно, чтобы меня от них отвадить. То место, где мы остановились — это уже шаг вперед.

— На ней бирка с моим именем, Элси Паркс. И номер моего мобильного телефона тоже. — Я киваю на его блокнот. — Записывайте. — Я называю свой номер и очень подробно описываю свою сумку. — Черная, примерно вот такого размера. — Я показываю ему руками. — На ней есть наклейка сбоку. «Фотографам нравится грубо¹».

Он переводит взгляд со своего блокнота на меня, брови насуплены.

— Если мне придется это объяснять, то будет несмешно, — говорю я.

Мужчина качает головой и возвращается к своему блокноту.

— Обещайте, что кто-нибудь принесет ее в отель, если она найдется? — Если у меня не будет моей сумки, вся эта поездка станет бессмысленной. О, боже, паника пробирается в мою грудь. Я потираю грудину. Может ли человек умереть от волнения? — А если не найдется, вы знаете, за кем идти. — Я подношу пальцы к глазам, затем поворачиваю их, чтобы указать на стюарда.

Симпатичный мужчина топает ногой в мокасине.

— Я ее не крал.

— Она найдется, — говорит Куинн, небрежно оттаскивая меня от двух мужчин. — А теперь нам нужно забрать наши чемоданы, пока мы и их не потеряли.

Стюард похоже с неохотой отпускает меня, как будто то, что он не смог добиться своего, — еще большая боль, чем мои метания.

Большеглаз засовывает блокнот в карман рубашки.

— Алоха. И добро пожаловать на Гавайи.

— О, теперь я получаю приветствие, — бормочу я и поправляю свою кепку-бейсболку, которую всегда ношу на удачу. Надеваю ее задом наперед, чтобы мои естественные кудри, которые сейчас в такой влажности выглядят уродливо, не лезли мне в лицо. Как те игрушечные животные, которые растут, когда их замачиваешь в воде, добавляешь немного влаги, и мои волосы распушаются.

— Тебе серьезно нужно остыть, — говорит Куинн с леденцом за щекой. — Мы на Гавайях! Теперь, когда мы здесь, ничего не может пойти не так.

Вместо того чтобы напомнить ей, что все очень даже может и уже пошло, я переключаю свои мысли на теплый липкий воздух, который прилипает к моей коже, как утяжеленное одеяло. И даже сквозь запах авиационного топлива и автомобильных выхлопов в воздухе чувствуется солоновато-сладкое нечто, совершенно чуждое моему обонянию.

Не могу поверить, что я наконец-то здесь.

Моя одержимость Гавайями началась, когда мне было двенадцать лет, и я наткнулась на журнал National Geographic 1983 года. Даг и Линдси Портер владели магазином подержанных книг рядом с прачечной моей семьи, и они позволяли мне оставаться там по вечерам, когда мои бабушка и дедушка работали допоздна. Статья была о Камеамеи — короле-воине Гавайских островов.

Воспитанная бабушкой и дедушкой, у которых никогда не было времени или денег на отпуск, я училась путешествовать по миру с помощью фотографий. Переворачивая страницу, я переносилась из Серенгети в джунгли Амазонки, со скалистых берегов Галапагосских островов к водным каналам Венеции. Я мечтала путешествовать по миру и делать такие фотографии, которые вдохновляли бы других так же, как меня вдохновляли фотографии в книжном магазине.

Я поклялась, что когда мне исполнится восемнадцать, я выберусь из Южной Дакоты и поеду во все эти места, чтобы увидеть их воочию.

Тогда я еще не знала, что жизнь распорядиться иначе.

Именно поэтому мой первый полет на самолете состоялся в зрелом двадцатичетырехлетнем возрасте.

Но я сделала это. Наконец-то я здесь.

Без самого важного компонента путешествия.

— А что, если моя сумка так и не найдется? Это же должен быть мой «Монолит»²! — Мой голос повышается по мере того, как беспокойство снова закрадывается в душу.

Выражение лица Куинн становится растерянным.

— Лицо Полукупола, — объясняю я.

Она качает головой.

— Энсел Адамс! — Держу пари, он никому не позволял брать свое оборудование для съемки. Никогда не доверял свою любимую «Корону» в руки стюарда с лицом ангела.

Куинн хрустит конфетой.

— Парень из «Малыш на драйве»?

— Забудь об этом. — Я должна была догадаться, что она не поймет. Куинн — менеджер в магазине «Хот топик»³, поэтому ее знания касаются поп-культуры, металл-групп, манги и темных искусств. — В этой сумке оборудование на восемь тысяч долларов.

Она съеживается.

— Да, я понимаю. Но такие вещи случаются постоянно. Сумки всегда находятся, в конце концов.

— Мне от этого не легче.

— Успокойся, сейчас же. — Она обнимает меня за плечи, и мне хочется пихнуть ее локтем под ребра. — Она найдется.

Я уворачиваюсь от ее руки.

— А если нет?

— Найдется, — подруга растягивает это слово. — Я когда-нибудь ошибалась?

Я резко останавливаюсь.

— Когда сказала мне, что обезболивающие и алкоголь лучше всего действуют вместе.