Мой караван

«Определенья поэзии нет…»

Определенья поэзии нет.
Можно сказать, что поэзия – дух,
Равнообъемлющий дух. Но поэт
Выберет главное даже из двух.

Определенья поэзии нет.
Можно сказать, что поэзия – плоть.
Так отчего же не любит поэт
Всякую тварь, как задумал Господь?

Определенья поэзии нет.
Мы бы назвали поэзию – сном.
Что же ты в драку суёшься, поэт?
Вправе ли спящий грозить кулаком?

Определенья поэзии нет.
Можно сказать, что поэзия – явь.
Что же ты в драку суёшься, поэт,
Трезвому голосу яви не вняв?

Определенья поэзии нет.
Можно сказать, что в поэзии – суть.
Так отчего же – за тысячи лет –
Ей от сомнений нельзя отдохнуть?

…Есть очертанья у туч грозовых,
А у любви и у музыки – нет…
Вечная тайна! Сама назовись!
Кто ты, поэзия? Дай мне ответ!

Кто ты и что ты? Явись, расскажи!
Ложь рифмоплёта тщеславия для?
Так отчего же столь горестной лжи
Тысячелетьями верит земля?

1960‑е гг.

Поэт

Поэт, который тих, пока дела вершатся,
Но громок после дел, – не знает, как смешон.
Поэт не отражать, а столь же – отражаться,
Не факты воспевать, а действовать пришёл.

В хвосте истории ему не место жаться.
(По закругленьи дел – кого ожжёт глагол?!)
Он призван небом слов, как Зевс, распоряжаться.
Он двигатель идей. Он – основатель школ.

Что значит «отразил»? Скажите, Бога ради!
Поэт не озеро в кувшинковых заплатках:
Он – боль и ненависть, надежда и прогноз…

И человечество с поэтом на запятках
Подобно армии со знаменосцем сзади
И с барабанщиком, отправленным в обоз.

1960‑е гг.

«Поэзия должна быть глуповата…»

«Поэзия должна быть глуповата», –
Сказал поэт, умнейший на Руси.
Что значит: обладай умом Сократа,
Но поучений не произноси.

Не отражай критических атак,
Предупреждай возможность плагиата…
Поэзия должна быть глуповата,
Но сам поэт – не должен быть дурак.

1967

Переводчик

Вильгельму Вениаминовичу Левику

Кто мог бы стать Рембо? Никто из нас.
И даже сам Рембо не мог бы лично
Опять родиться, стать собой вторично
И вновь создать уж созданное раз.

Всё переводчик – может. Те слова,
Что раз дались, но больше не дадутся
Бодлеру – диво! – вновь на стол кладутся.
Как?! Та минутка хрупкая жива?

И хрупкостью пробила срок столетний?
Пришла опять? К другому? Не к тому?
Та муза, чей приход (всегда – последний)
Был предназначен только одному?!
Чу! Дальний звон… Сверхтайное творится:
Сейчас неповторимость – повторится.

1970‑е гг.

Обратное превращение

Шелковистый бейт я делаю из камня.

Рудаки

«Я из камня сделал шёлковое слово», –
Некогда сказал великий Рудаки.
Да. Но он не знал, что переводчик
Снова
Сделает кирпич
Из шёлковой строки.

1967

Уют