Мой Кент

Трогаться с места пока не было смысла, воинская машина еще не возвратилась, а от того как быстро она вернется зависело, нашли они кого-нибудь или нет.

- Подождем немного, сейчас нельзя торопиться, воинская машина не менее опасна, чем душман за кустом, - не удержался я от сарказма.

- Бога ради, прости, Вадим, мне казалось, что уже все позади, да кто бы мог подумать... - Юрка сильно напоминал маленького щенка валявшегося животиком кверху и пускающего струйку перед огромным разъяренным псом.

Другой бы на моем месте, конечно, пустился бы в длинные менторские нравоучения о вреде недооценки противника, но мне во-первых было не до этого из-за боли, слабости и головокружения, а во-вторых, вся вина на сто процентов была моей: не надо было поддаваться дешевым эмоциям на сомнительные шутки, а делать свое дело - поставить Матильду в кусты и понаблюдать за дорогой, если уж возникло чувство опасности. В Афгане такие амбиции стоили бы жизни.

Послышался звук возвращающегося воинского автомобиля. То, что это был он, у меня не было никаких сомнений. Похоже, что они никого не встретили.

- Как ты думаешь, Мак, они сообщили в милицию о выстрелах? попытался я разрядить обстановку.

- Думаю, что сообщили, - оживился Юрка. - Мне кажется они просто обязаны сообщать о таких вещах в милицию.

- Что будем делать? - спросил я, хотя у меня наступило полное равнодушие ко всему происходящему. Юрка понял по моему тону, что я нахожусь в состоянии эболии и это его сильно взволновало.

- Вадик, возьми себя в руки, Вадик, бога ради не расслабляйся, не могу же я тебя оставить здесь одного. Значит все-таки подобная мысль приходила ему в голову.

Я взял себя в руки. Подошел к Матильде и попытался снять ее с подножки. Руку жгло, в глазах плавали оранжевые круги.

- Давай я, давай я выведу, - засуетился Юрка, рюкзак и шлем уже были на нем и он понимал, что по лесу вести Матильду я не смогу.

- Куда вести?

Я показал.

Он торопливо заспешил в указанном направлении, минуя кусты и деревья. Глядя на него меня вдруг обуял странный неудержимый, истерический смех. Я дико, конвульсивно смеялся, слезы застилали мне глаза, я еле шел, шатаясь, опираясь на деревья и еще больше слабея.

Он оглядывался на меня со страхом, наверняка думая, что я сошел с ума.

Желание смеяться прошло так же внезапно, как и появилось. Мы вышли на бетонку неожиданно - лес подступал к ней почти вплотную. Я сел за руль и попросил Юрку осмотреть меня внимательно со стороны, нам предстоял еще долгий путь. Он обошел меня вокруг, приглядываясь, как художник к своему полотну и, удовлетворенно пробормотав: "Вроде ничего", взгромоздился сзади, торопливо пристегивая карабины.

Мы тронулись. Безразличие ко всему еще более усилилось, мне хотелось бросить и Матильду, и Юрку с его мешком с деньгами и улечься где-нибудь в тишине на ласковой майской траве. Весь мир превратился в боль и тоскливую слабость.

Минут через десять бетонка кончилась, влившись в асфальтовую дорогу соединяющую деревню, кажется Богомолово, с железнодорожной станцией и остальным внешним миром. Лес остался только с правой стороны, до станции километров двенадцать.

Мы уже проехали примерно половину пути, миновав еще одну крошечную деревушку и большую дымящуюся свалку, как впереди показался милицейский Урал с двумя ментами. Они ехали медленно, явно не торопясь, к предполагаемому месту выстрелов и я был уверен, что они с радостью остановят нас, чтобы потянуть резину.

Так и случилось. Я остановился, меня почему-то вновь стал разбирать смех. Тот, что сидел в коляске, грузный сержант лет сорока хмуро спросил:

- Откуда, ребята, путь держите?

- Я из деревни Блудово, а ты п...а откудова? - ответил я.

Юрка сзади весь напрягся от страха, как перед толпой изголодавшихся педерастов. Молоденький мент, сидящий за рулем Урала, сначала прыснул, косясь на сержанта, а потом не выдержал и расхохотался во все горло. Я не отставал от него. С кривой сосны, одиноко стоявшей у дороги слетела возмущенная сорока, сделала над нами круг и вновь уселась на сосну, нервно подергивая крыльями.

Сержант по-видимому хотел рассердиться, но счел за лучшее сохранить выдержку и, бросив осуждающий взгляд на юного коллегу, обратился к Юрке, опасливо косясь на меня:

- Выстрелов там нигде не слышали?

Юрка весь подобрался, радуясь разрядившейся обстановке:

- Вы знаете, товарищ сержант, действительно, что-то было в районе запретной зоны, вроде стреляли, но там же войсковая часть...

- Да вот, позвонили в отделение, хоть это и не наша территория.

- Пусть сами разбираются со своими шпионами, вам-то что за дело, командир, - вмешался я и газанул, намереваясь тронуться. Наверное мое лицо, или вернее часть лица, видневшаяся из шлема, больше была похожа на лицо мертвеца в окошке цинкового гроба, и сержанту это определенно не нравилось. Он был опытный, этот сержант...