Мой хищник

Понятия не имею, как себя чувствую. Как птичка в клетке. Как кролик в коробке. Как бабочка с иголкой в тельце в альбоме коллекционера.

— Голова не болит? — уточняет он.

И тут я понимаю, что, похоже, его таблетки подействовали: голова и правда не рассыпается на миллиарды частиц, сухости и ощущения колючего комка в горле нет, и вообще во всем теле парит привычная бодрость и легкость.

— Понятно, — сухо бросает он и отстраняется.

— Постой. Что это было в лесу? То, что я видела, это было на самом деле, это не плод моего воображения, — молю его, чтобы хотя бы в этот раз был честен. — Я видела, как твой охранник превратился…превратился…в волка. И там, на поляне, другой большой волк зализывал мои раны.

Опускаю голову и смотрю на свои руки. Лак на коротких ногтях облупился, руки в царапинах, на ладони возле большого пальца образовалась заноза. Закатываю глаза. Это точно не руки художницы, не руки мисс Пристли, наследницы огромного состояния, нет. Это руки какой-то прачки, не меньше. Пытаюсь подцепить краешек тонкой занозы обрубками ногтя, но удалить ее не получилось.

— Ты видела… — он следит за мной, я чую его темный взгляд на своей шее – он будто прожигает тонкую ткань платья. — Что-то совсем другое. Думаю, у тебя стресс. Такое встречается.

Хмыкаю. Конечно, ему виднее.

Вдруг он опускается передо мной на колени, перехватывает ладонь своими огромными руками, приближает к губам. Резко провозит языком по саднящему месту у пальца, зубами вцепляется в плоть. Ахаю от неожиданности – он быстро избавил меня от неприятности.

И тут я смелею. Беру его правую руку в свою и переворачиваю ее то вверх ладонью, то вниз.

Провожу пальцем другой руки по длинной линии жизни, а потом с другой стороны – делаю дорожку по чистой коже от костяшки запястья до среднего пальца.

— Если я…видела… — медленно говорю, не поднимая головы, — не то, что было…Как ты мне объяснишь то, что у тебя…

Резко вскидываю взгляд и смотрю прямо в его черные омуты.

— Нет никакой царапины от столового ножа?

Его глаза широко распахиваются, он отнимает руку, отпрянув. Снова прячет кулаки в брюках.

Вскакиваю и подхожу ближе, смотрю снизу вверх, вижу, как дергается его кадык, когда он сглатывает. Смотрит с прищуром.

— Я всадила тебе нож едва ли не по рукоятку, — от воспоминаний по всему телу бежит крупная дрожь. — Но сейчас не вижу ни одной царапины. Твои люди все как один похожи на смертоносных убийц. Твой охранник превращается в собаку или в волка. Возле дома шастают огромные волки с желтыми глазами. Что происходит, Первый? Ответь мне! У вас здесь какая-то лаборатория? Вы ставите опыты над людьми и животными?

Он молчит.

Смотрит пристально. Снова щурится, словно просчитывает варианты дальнейшего разговора.

Делает шаг к двери – явно собирается уйти, оставив меня без ответа.

Я же, удивив не только его, но и саму себя, перекрываю ему путь, встаю грудью прямо перед ним, загородив выход.

— Ты не уйдешь отсюда, пока не скажешь мне хоть что-то. Я заслуживаю правды, какой бы она ни была. — Вскидываю голову, как мне кажется, гордо и с достоинством.

— Я тебе ничего не должен, — спокойно отвечает он мне. — Кроме одного.

Вскидываю вопросительно брови, ожидая ответа. Но то, что он говорит, повергает меня в тихий шок. Безбрежный ужас.

— Я должен тебя прикончить.

16

Возле двери он оборачивается и говорит спокойно, будто бы не подписал только что мне смертельный приговор:

— Прими душ. Полностью обработай все тело тем дезодорантом. Сиди в комнате, пока я к тебе не приду. Весь твой ужин должен быть полностью съеден. Если что-то останется в тарелке… — он веско замолкает, но, оценив мое ошарашенное молчание, решает закончить фразу. — Я приду и лично скормлю тебе все. Понятно?

Его мышцы бугрятся под футболкой, на открытых руках явственно проступают вены. Весь облик внушает уважение, страх, и я думаю о том, что он так и не ответил на мой первый вопрос.

Может быть, и надо мной будут ставить опыты?

Он закатывает глаза.

— Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя, понятно?

— Дай мне самой решать, что лучше для меня. Я спать спокойно не смогу, не зная, не понимая, что происходит, — взмолилась я всей душой. — Ты запросил за меня выкуп? Что ответил отчим? Я знаю, что он будет против. Но я сама могу за себя заплатить. Это правда, ко мне перешло право подписи…тогда…в день восемнадцатилетия. Я…я…

Я начинаю задыхаться от волнения.

Его взгляд будто бы чуть теплеет.

— Делай как тебе говорят и все будет в порядке. Не пытайся бежать, это бесполезно. За пределами этого дома тебя ждет гораздо большая опасность, чем здесь. — говорит, а потом тихо добавляет, опустив голову: — Хотя и здесь… ты…не в безопасности.

— А что с тем волком? С твоим охранником?

Он ухмыляется.

— Забудь.

Едва только за ним закрывается дверь, я плюхаюсь на кровать. Сколько это будет продолжаться? Что происходит за пределами этого дома? Меня ищут, или нет? Одни вопросы и ни одного ответа…