Мой хищник

Им это не удается – один за одним они отлетают в разные стороны, чтоб тут же волками ринуться обратно. От этой вакханалии у меня кружится голова, и я даже не уверена, что это происходит взаправду, и я не смотрю фэнтези, не стала персонажем сюрреалистического розыгрыша.

И вдруг все прекращается.

Раздается предсмертный всхлип, писк, и звук, больше похожий на кошачий визг, если ей в темноте наступить на хвост.

Тут же все замирает вокруг. Крысы уже и след простыл, будто бы его и не было, как и телохранителей, что закрывали его своей грудью.

Волки, которых черный разбросал по стенам, щерят свои пасти, но не рискуют подступиться к победителю странного жестокого поединка.

Он же вдруг делает резкое движение, как собака отряхивается от воды, и с пола поднимается человеком. Полностью обнаженным, окровавленным человеком. Жутким мужчиной.

Первым.

— Уведите ее, — хрипло приказывает он, вытирая рот кистью. — Здесь нужно прибрать.

18

— Вколите ей успокоительное. — В первую очередь даю распоряжение по поводу Джинджер, понимая, что скоро ее молчаливый ужас перерастет в сильную истерику.

За окном вижу мятущиеся тени – там идет бой моих волков с волками треклятого Амодея. Черт. Черт бы его подрал. Изнутри снова поднимается страшный запал ненависти, как костер, в который плеснули бензина. Уверен, что моя стая перебьет этих придурков в два счета, но цель была совершенно не в этом!

— Ты совсем рехнулся? — Анджей подходит ближе, протягивая мокрое полотенце. Утираю им лицо от крови жирного альфы. — Ты понимаешь, что ты наделал?

Припечатываю его тяжелым взглядом, но силу альфы не пускаю в ход. Сейчас будто бы говорит не Анджей, бета и правая рука моей стаи, а совесть. Моя личная и забитая в уголок сознания совесть.

Он понижает голос, хотя мои волки и так услышат то, что он скажет. Просто делают вид, что заняты уборкой кабинета от крови и…некоторых частей тела Амодея.

— Тебе никогда не казалось, что Амодей походил на жабу?

— На жабу? — удивляется Анджей.

— Нет, даже на Джеббу из «Звездный войн». Такой же огромный, неповоротливый, противный.

Анджей закатывает глаза.

Я же прислушиваюсь к тому, что творится наверху. Ожидаемо Джинджер начинает ругаться, пытаться увернуться от укола, а я представляю, как оборотни борятся сами с собой внутри, чтобы не надавать ей по заднице за неподчинение.

— Тебя эта девчонка совсем с ума свела. — Анджей качает головой. — Был заказ ее грохнуть, зачем ты притащил ее сюда?

Он начинает расхаживать по комнате, в которой уже никого, кроме нас, не осталось. Присаживаюсь в кресло у камина, единственное по счастливой случайности не пострадавшее во время фееричной драки, и с удовольствием вытягиваю ноги.

— Грохнул бы здесь. Нет же, она остается и видит все, что ей не следует! — он негодует и психует, выговаривая больше самому себе, чем мне: пытаться переубедить альфу бесполезно, это знают все члены стаи.

— За ней приходит какой-то охотник, и хрен знает, кто это. Понятия не имею, кто может пойти за девчонкой сюда, в одиночку, в наши владения. Или полный придурок, или реальный отморозок. Он затаился, и помяни мое слово, скоро наведается сюда уже не один.

Отмахиваюсь от слов Анджея как от жужжащей мухи. Понимаю, что все вышесказанное просто разминка перед важной частью перечня моих прегрешений за последние несколько часов.

— Мы сегодня могли по-быстрому срубить бабки и договориться о поставке таблеток на черный рынок через Крысу, причем так, чтобы Амодей сам оплатил всю логистику, и нам бы ничего не пришлось делать – только грести паршивые бабки!

Воот. Началось. Кладу полотенце на грудь – кажется, чертов оборотень прокусил мне вену, кровь стремительно покидает тело.

Анджей заводится и нервно вышагивает прямо за моей спиной. Слышу, как он отмеряет шаги от двери до окна, размахивая руками все больше и больше, как итальянец на рынке, оскорбленный в лучших чувствах.

— И сейчас ты что будешь делать? Все решат, что с нами дела нельзя иметь – мы сразу выпускаем когти!

Массирую виски.

— У Амодея два сына, они явятся сюда мстить, это точно. Но самое страшное не в этом.

Откидываюсь головой на спинку кресла и шепчу губами то, что произносит вслух Анджей:

— Убивший альфу должен стать альфой стаи. Или умереть.

Откидываю полотенце в угол и бреду к себе в комнату.

Плевать на все. Плевать на всех.

Она – только моя. Джинджер Пристли – только моя!

И никаким потным рукам чужих волков, других мужчин никогда не коснуться ее тела, ее руки, волос, губ. Едва только увидел ее в зале в ресторане, такую красивую, испуганную, невероятно притягательную, как у меня яйца поджались, и это ощущение перманентного возбуждения так никак и не проходит.

Чертов Амодей! Швыряю стул в сторону. Какого хрена он позволил себе показать, что заинтересован в девчонке? С какого хера решил, что может прямо у меня на глазах пытаться ее увести? Предложить что-то?

Как он вообще посмел положить на нее глаз?