Мой худший друг

Смахиваю выступившую на лбу каплю пота. Мозг искрит от напряжения.

Тридцать семь, тридцать восемь…

Я уже расправилась с первой частью заданий и никак не могу перейти ко второй. Накопленные за годы обучения знания не помогают. Мое внимание слишком рассеянно.

Пятьдесят два, пятьдесят три…

Взгляд снова фокусируется на секундной стрелке наручных часов. Они слишком громко тикают. Не позволяют сосредоточиться.

Пятьдесят девять, шестьдесят…

Оттягиваю рукав пиджак, накрывая плотной тканью циферблат, будто это сделает часы тише.

Выдыхаю. Переворачиваю лист, чтобы приступить к задачам.

Взгляд взметается вверх и сразу вбок. Упираюсь глазами в Азаринское плечо. Это точно издевка судьбы. Как мы могли попасть в одну аудиторию?

Снова смотрю в свой пустой лист. Перечитываю задачу. Минуты через четыре делаю набросок решения и зачем-то снова поворачиваю голову.

Фокусируюсь взглядом на чуть посиневшей скуле Азарина. Отек давно спал, да и синяк уже потихоньку начинает сходить с загорелой кожи. Пальцы на ногах поджимаются сами собой.

Интересно, он чувствует, что я смотрю?

Украдкой, как воровка, наблюдаю за Тимом. Он расслаблен, сидит пишет этот дурацкий тест, а у меня пальцы с такой силой ручку сжимают, что больно становится. Подушечки уже побелели от недостатка крови.

Это ужасно. Если бы я только знала, чем закончится та ночь, ни за что бы не стала с ним ругаться. Он же из-за меня… А если бы он разбился?

Снова смотрю на свое решение. Даже забавно, по математике оно у меня есть, а в жизни нет.

О том, что он попал в больницу, я узнала случайно. От мамы, после обеда. Услышала ее разговор с отцом и сорвалась из дома. Катя сказала, что за больница, но не успела объяснить мне, что его уже забрали. Я трубку кинула. Ну а потом, потом вообще телефон выключила.

В регистратуре мне что-либо рассказывать отказались, ну, кроме того, что Тима там уже нет.

Азарин мой звонок проигнорировал. Все звонки игнорировал, а когда все же ответил, не выслушал. Я двух слов связать не успела, но уже слушала монотонные гудки.

Может быть, стоило поехать к нему домой? По телефону он говорить не хотел, выключил его даже. Наверное, стоило, но я… я испугалась.

Мне себе было страшно признаться, что все из-за меня. А что, если его родители тоже меня виновной считают?

Что там произошло, толком никто не знает. Авария, не авария… Но факт того, что машину он разбил, есть…

Было стыдно и страшно. Хотя до сих пор ничего не изменилось.

Я опасалась его обвинений, осуждений. Он уехал, потому что я поставила точку… Поторопилась, снова была на эмоциях, как и неделю до. Они неподвластные рациональности. Они меня душат!

Вписываю в бланк ответ. Выдыхаю.

Снова на него смотрю. Уже по инерции. Только вот не ожидаю, что Тим тоже повернется.

Пара секунд. Наши глаза встречаются. Меня прошибает током. Замираю.

Пошевелиться не могу, только в горле сухо. Очень-очень. Смотрю на него, как мышь из норки.

Тим поджимает губы и резко поднимается со своего места. В аудитории сразу становится шумно.

– Я закончил, – кидает бланк на стол преподавателя-контролера. Забирает телефон из контейнера и выходит за дверь.

Вздрагиваю от хлопка. Он серьезно хлопнул дверью?

Рассеянно вглядываюсь в следующее задание.

Понятия не имею, как доделываю работу до конца. Просто в какой-то момент понимаю, что уже стою на улице и жадно хватаю ртом воздух. Он пахнет сырой землей и скошенной травой, потому что с утра был дождь.

– Арин! – Катька взмахивает рукой. Они с Данисом стоят на парковке.

– Привет, – иду к ним. – Ну вы как?

– Да вроде все написала. Тебя подкинуть?

– Папа должен приехать минут через пятнадцать. Спасибо.

– Ну ла… – Токман поджимает губы. Смотрит при этом за мою спину. Догадаться, кто там, несложно…

– Привет, – Азарин пожимает руку Даниса. – Катюх, – улыбается.

– Мы тут домой едем, – бормочет Катька и придвигается ближе ко мне. Она стала невольной свидетельницей последней точки нашего разлада. Думаю, ей так же некомфортно, как и мне. С одной лишь разницей, не болит… Ни сердце, ни душа у нее не болят.

– Ага, – Тим отмахивается от сестры и что-то спрашивает у Даниса.

Разобрать, о чем они говорят, я не могу. Каждая мышца тела напряжена до предела. Внутри образуется какая-то болезненная пустота. Черная дыра, пожирающая душу кусок за куском.

Он сделал вид, что меня тут нет. Цинично и очень жестоко.

Но разве не этого я хотела? Все закончить и жить дальше. Именно таким был мой план, наверное…

Сглатываю. Главное – не заплакать. Не здесь, не при нем.

– Там папа приехал, я пойду. Всем пока.

Сама не знаю, зачем бросаю взгляд на Азарина, лицезря разве что его затылок.

– Я позвоню, – это уже Катя.

Киваю. Разворачиваюсь и иду в сторону гостевой парковки. Папа, конечно, еще не приехал. Десять минут назад как из города выехал, даже если бы гнал под две сотни, вряд ли бы успел.

Перешагиваю маленькую лужу, в которой вижу свое мутное отражение. Всхлипываю. Не знаю, как так получается, но то, что я запинаюсь о ровный асфальт и мой нос может вот-вот соприкоснуться с землей – факт.