Мои классики

В детстве было сладко нетяжело болеть. Рядом с застеленным диваном стояла треугольная табуретка со сладким чаем с лимоном, мед, варенье, печенье. Сладко. Все в школе, а ты болеешь. «А где Бильжо?» – «Бильжо болеет». Потом ты звонишь Той, и Та говорит тебе, что задано и что было на уроке. Есть повод позвонить! И Она тебя жалеет. Ты ведь болеешь. Болеешь и читаешь.

В 12 лет я прочел «Детство. Отрочество. Юность». Эта книга перевернула во мне многое. Я никак не мог понять, как этот дремучий дед, у которого в бороде небось застревает капуста из щей («Дедуля, у тебя в бороде капуста» – это я слышал где-то в поезде в соседнем купе), мог так много знать про меня. Или иначе… Я не мог понять, как у меня может быть так много общего с этим бровастым дедом. Может быть, только брови и есть. Ведь то, что чувствую Я, и вижу Я, и слышу Я, – это ведь только Я. Ан нет, выходит, Я не уникален. Ужас!

А потом я болел в 14 лет, и тогда уж прочел «Войну и мир». Как кино еще не снятое посмотрел. Эта книга для меня – по аналогии с серией «Моя первая книжка» – «Моя первая книжища».

А профессор архитектуры и мой друг Евгений Асс недавно босиком косил луг в страшную аномальную августовскую жару. То бишь косил под Толстого, впрочем, этого не скрывая. Вот я и подумал: а пускай этот раздел будет посвящен Ассу, значительно большему знатоку Толстого, нежели я.

«В. И. Ленин

Лев Толстой как зеркало русской революции

Сопоставление имени великого художника с революцией, которой он явно не понял, от которой он явно отстранился, может показаться на первый взгляд странным и искусственным. Не называть же зеркалом того, что очевидно не отражает явления правильно? …И если перед нами действительно великий художник, то некоторые хотя бы из существенных сторон революции он должен был отразить в своих произведениях. "

Впервые: Пролетарий, 1908, 11(24) сентября, № 35.