Мой король (ЛП)

Самыми ценными становятся события крошечные, как вдохи: Джастин, плачущий на моих руках от того, что разбил свои коленки, играя на детской площадке. Слезы льются по его маленькому красному личику, а он твердит, что боится умереть из-за порезов. Это был первый момент в моей жизни, когда я почувствовала, что я что-то значу. Я была старшей сестрой. Мои объятия и заверения о том, что все будет хорошо, успокоили малыша. Тыльной стороной руки я провела по его маленьким щечкам и сказала все, что он хотел услышать. Кровотечение быстро остановилось, и брат больше не беспокоился о том, что может умереть. А потом Джастин вырос. И у него было самое доброе сердце в мире. Я была его старшей сестрой и по всем законам возраста должна была защищать и направлять его, но на самом деле все было наоборот. Загвоздка в том, что я была именно тем человеком, который заставлял его чувствовать себя защитником. Именно из-за этого он попал в больницу, когда мы учились в средней школе. В один очень тяжелый для меня день я решила «выпустить пар» на вечеринке… Текила… Много текилы. И кучка долбаных идиотов, не принимающих «нет» за ответ. К несчастью, Джастин был там со мной, и последующая драка привела его к порогу между жизнью и смертью. Тогда я поклялась себе, что никогда больше не подвергну своих близких и любимых опасности, потому что эти люди единственное, что имеет значение. Возможно, Джастин чувствовал то же самое, и поэтому он решил освободить Джейми от Вауна. Несмотря на то как он поступил со мной, по словам людей, в своем сердце я понимала, что у положительного героя должна быть его ахиллесова пята.

Потому что он был моей. Я была идиоткой, которая пойдет на все, чтобы спасти своего брата. А теперь и Кинга. И лишь тогда мне наконец-то станет хорошо.

Ну, вот и все… Прекрасно, Миа…

После нескольких часов мое тело все-таки стало гореть от холода. Мои руки и ноги свело от поддержания одной и той же позы, а плечи ныли. Дольше я бы не продержалась.

Браслет или кинжал?

Я скорее умру, чем позволю Кингу снова причинить мне боль.

Божечки, это чистая правда.

Я достала из привязанных к бедру ножен кинжал и сжала его рукой. Способна ли я вонзить его в свою грудь? Однажды я уже умерла, когда Кинг остановил мое сердце, и это совсем не похоже на то, что представляют себе люди. Ожидание того, что тело будет бороться, ужасает намного больше самого факта смерти. А на самом деле умирать — это как погружаться в сон. А воскрешение (ведь тогда на моем пальце было одето кольцо Кинга) это то же самое, как если бы вы просто проснулись. Так что смерти я не боялась.

Это единственный разумный выбор, Миа.

Единственный. Потому что в противном случае я либо утону, либо вернусь туда, откуда сбежала.

Я подняла кинжал, но внезапно передо мной возник образ Кинга. Его голубые глаза выражали неодобрение, а его красивые губы сжались от негодования. Мне показалось, что я слышу его крик о том, что мне нельзя сдаваться.

Блядь! А он ведь прав!

Единственное, чего мне хотелось, это увидеть его в последний раз. Я пообещала себе, что если это чудо произойдет, то я больше не буду сдерживать себя. Ведь жизнь, в которой ты не следуешь за своим сердцем — не жизнь. И иногда вы просто обязаны сделать этот шаг и поверить в то, что раньше казалось вам бессмысленным.

Держись, Миа! Поверь! Он придет!

Глава 11

Вот, что я вам скажу. Не бывает двух одинаковых смертей. Как они различаются? Это трудно сформулировать. Когда я умерла в первый раз, Кинг буквально вошел в мое тело и остановил мое сердце. Это было пугающее ощущение, но меня успокаивало осознание того, что на мне было кольцо, и если не возникнет никаких проблем, то оно вернет меня обратно к жизни. Абсолютно невредимой. Самой собой. А также крошечная часть моего мозга радовалась тому, что я делю свою оболочку с его душой и вижу его свет. Да, ко всему прочему это было еще и чертовски больно, но боль эта возникла только из-за его проклятия. Однако, бесспорно, такая близость с этой соблазнительной злобной сволочью вызывала какой-то эротический экстаз. Да, я знаю, можете считать меня больной на всю голову. Но эти чувства я испытывала до того, как… он сделал мне больно.

Эта же смерть будет отличаться от предыдущей. Утонуть — это слишком одиноко. И больно. И никаких тебе скрытых удовольствий и интимности от прикосновения мужчины. Сейчас я чувствовала дикий холод, который проникал под мою кожу, оголяя каждый нерв, пульсируя на нем несуществующим пламенем. Моя душа истекала кровью, а лишенные кислорода и движений мышцы кричали в агонии.

Похоже ли это на ад?

Дерьмо, я-то думала, что такого со мной никогда не случится.

— Миа? Женщина, да очнись же, черт тебя побери.

Я услышала, как сквозь мои страдания прорвался грубый мужской голос, и почувствовала, как мою щеку опалило огнем.

— Ты меня слышишь? Очнись сейчас же, или я клянусь богами…

Мне пришлось открыть глаза.

Голубой, голубой… так много голубого.

Его глаза, которые сейчас смотрели на меня с испугом, напоминали мне чистейшее голубое небо.

— Кинг?