Мой король (ЛП)

Красивые фрески с изображением греческих богинь украшали практически каждую стену, что напомнило мне современный дворец Кинга. Его покои так же навевали на меня воспоминания, потому что в них стояла совсем идентичная гигантская кровать с белоснежным постельным бельем, гигантская ванна, вырезанная прямо в полу и наполненная горячей водой, от которой струился пар, и гигантский балкон с видом на город. В яме горел огонь, а на столике предусмотрительно стоял графин с вином. Возможно, Кинг планировал для нас романтический вечер?

— Кинг? — позвала я, но не услышала ответа.

Судя по тому, что произнесла я его имя несколько раз, его просто не было поблизости. Я решила вернуться в свои покои и спросить о местонахождении Кинга прислугу, но она уже ушла. В центральном зале тоже было пусто. Мгновение я стояла, прислушиваясь, и тут мое внимание привлек звук, доносившийся от лестницы, ведущей в подвал. Я слышала эти звуки и тогда, когда Кинг только притащил меня в это место. На полпути вниз я еще раз позвала Кинга, и в этот же момент, обрушившись на меня всей своей мощью, из стен вырвались цвета. Красный и желтый. Кровь, гнев, боль… Мне пришлось напомнить самой себе, что цвета не могут причинить мне боль. И я уж было решила, что благоразумнее будет дождаться Кинга в своей комнате, и уже сделала несколько шагов вверх по лестнице, как вдруг услышала странный тихий звук и последовавший за ним слабый стон.

— Кинг? — громко позвала я.

О, черт! Я чувствовала, что все происходящее вокруг неправильно. Не может Кинг, настолько зацикленный на пунктуальности, заставлять меня ждать так долго.

Я спустилась до конца лестницы и толкнула деревянную дверь, за которой был еще один длинный коридор. Из щелей деревянной двери в конце коридора лился оранжевый свет. На меня нахлынули воспоминания о Вауне и о его подземелье, в котором он держал Кинга. Мое тело покрылось мурашками, и руки, открывающие дверь, задрожали, когда я услышала еще один доносившийся оттуда стон.

Я открыла дверь и испуганно вскрикнула. У одной из стен комнаты к цепям был прикован мужчина в бессознательном состоянии. На его груди алела огромная рана, и все его тело было покрыто все еще свежей кровью. На огромном столе у другой стены комнаты лежало лишенное головы тело еще одного мужчины.

Блядь, это же Блондин!

Голова человека, продающего рабов на том рынке, была помещена в большую, до краев заполненную кровью глиняную чашу, стоящую рядом с телом. Глаза этого человека смотрели прямо на меня, а рот был открыт в безмолвном крике. Мои колени пошатнулись, но я устояла на ногах.

Все это с этими людьми сделал Кинг. Кинг. Мой Кинг.

Я развернулась и побежала вверх по лестнице, плохо понимая, к каким чертям меня несет, но угодила я прямо в руки Кинга.

— Что ты там делала? — спросил он с ухмылкой.

Я открыла рот, но не могла произнести ни звука. Кинг же скрестил на груди свои мощные руки, ожидая ответа.

— Отвечай!

Я уставилась на него, не зная, что сказать, но Кинг прочитал мои мысли.

Плохо! Все это очень плохо!

— Итак, теперь тебе известен мой малюсенький грязный секрет, — произнес Кинг в ответ на мои мысли и злобно рассмеялся.

— Ты про одного обезглавленного человека и другого, пока еще живого?

Мне вспомнились две живые головы в банках на складе в Сан-Франциско. Те лица были искажены временем, да и растворы, в которых они хранились, были мутными, но у меня не было сомнений, что волосы принадлежали одному рыжему и одному светловолосому человеку.

Сколько лжи! Мак тогда скормил мне сказку о том, что эти люди являлись «работой» Кинга. И я ему поверила.

— Почему? — спросила я.

— Они предали меня. Они продали тебя в рабство, хотя я просил их убедиться в твоей безопасности.

Я хотела сказать, что две тысячи лет в банке слишком ужасающее наказание, но Кинг не дал мне такого шанса.

— Не смей рассказывать мне, женщина, о строгости наказания. Только не после того, как ты прокляла все поколения одной семьи.

Здесь он был прав, но это же произошло случайно. Однако я никого не обезглавливала и не проклинала их головы на жизнь в банках. Кто на такое вообще способен?

— Прекрасно, — сказала я. — Я сниму проклятие со Спирос, как только пойму, как это сделать. Но, пожалуйста… пожалуйста… прекрати вытворять это с тем человеком. Просто позволь ему умереть.

— Ты просишь, чтобы страдания того человека закончились… — голос Кинга стал громче. — Ты считаешь, что он достоин умереть и освободиться от боли, а я?.. — Кинг уже кричал. — … Я?! Нет! Ты приговорила меня к этому чистилищу. Заставила стать вот таким, ненавистным мне человеком. А тот кусок дерьма, — он указал вниз, — заслуживает твоего милосердия?

Проклятие Кинга подняло наружу его боль и вызвало эту тираду. Потому что любой рациональный человек понял бы, что эти ситуации ничем не схожи. Да к тому же именно Кинг первым натолкнул меня на эту идею.

— Я не отменю его наказание, — проревел Кинг. — И, как только я поймаю еще одного из них, его ждет та же участь.