Мой кумир хоккей

— Сегодня идет хороший фильм в кинотеатре за углом, — сказал Тихэйн. — Что скажете, молодые люди? Сумеете выдержать еще один фильм?

Днем раньше Билл отреагировал бы на приглашение этих двух знаменитых игроков, как на королевскую милость. Но сейчас отнесся к нему без энтузиазма, что было вполне естественно в его состоянии. Но тут вскочил Бэтт:

— Конечно! Что за вопрос, пошли!

— Я только позвоню на всякий случай, — сказал Тихэйн, подходя к телефону, и набрал номер госпиталя.

— Без перемен, — сказал он, повесив трубку.

Глава 20

Билл шагал из угла в угол, заложив руки за спину. Один в номере с двумя кроватями, двумя стульями, двумя шкафами… За окном уже сгустились сумерки. Билл присел к столу, пытаясь написать письмо родителям. Он знал, что виннипегские газеты обязательно сообщат о случившемся. А может быть, позвонить домой? Он провел руками по шевелюре.

«Дорогие мама и отец» — вывел он на бумаге и уставился в окно. Как ему недоставало кого–нибудь, с кем бы он мог поговорить в эту минуту, излить душу.

Раздался телефонный звонок.

— Алло? — схватил он трубку.

— Говорит Уорес, — ты сейчас свободен?

Секунду или две Билл был в растерянности. Он еще никогда не разговаривал с тренером по телефону.

— Конечно, — наконец отозвался он.

— Тогда спустись ко мне.

— Когда? — спросил Билл.

— Сейчас, если можешь.

Страшная мысль пронзила его сознание.

— Что–нибудь… — начал он. — Что–нибудь случилось с…

— С Муром? — перебил его Уорес. — Нет, и ничего не случится. Парень с такой башкой, как у него…

Шутка была неуместной, и тренер это понял.

— Жду тебя, — сказал он и положил трубку.

В задумчивости Билл продолжал стоять у телефона, затем быстро набрал номер справочной госпиталя.

— Как состояние Мура?

— Без перемен, — ответила дежурная.

— Он в сознании?

— Без перемен.

— Спасибо. Благодарю вас.

Билл надел ботинки, повязал галстук и тут почувствовал, что начинает волноваться. Ведь он так старался показать себя с лучшей стороны на этих сборах, а вдруг что–то случится с Муром?..

Билл посмотрел на его фотографию, напечатанную в одной из газет. На лице Мура не было его обычного вызывающего выражения. Просто темноволосый юноша с упрямым подбородком и прямым взглядом.

Билл подошел к номеру Уореса и остановился, дверь была открыта. Он постучал, разглядывая просторную комнату, значительно большую, чем номера на третьем этаже. Откуда–то из глубины послышался голос тренера:

— Входи.

Уорес сидел перед телевизором. Показывали какой–то вестерн, и он не выключил телевизор, а только приглушил звук.

— Что хочешь выпить? — предложил он, показывая рукой на столик, где стояли поднос с соками и блюдо с кубиками льда.

Билл налил себе бокал сока и сел напротив Покеси Уореса.

— Настало время поговорить с тобой, — сказал Уорес. — Надо нам кое–что прояснить, пока ты окончательна не свихнулся.

Билл почувствовал, что начал краснеть.

— Но это тревожит меня, — тихо сказал он.

— Почему? — спросил тренер. — Разве ты сделал это умышленно?

— Нет! — воскликнул Билл. — Я хочу сказать… Мы схватывались с ним всю прошлую неделю, как только встречались на льду… Может быть, я и приложил больше сил, хотя сделал это совершенно бессознательно, но… если бы я знал, что это Мур…

Тренер рассмеялся коротким лающим смехом.

— Вот что беспокоит тебя! — перебил он. — Скажу тебе, парень, с такими мыслями нельзя играть в хоккей. Мимо тебя мчится противник с шайбой, и твоя задача не пропустить его. Ты должен сделать это чисто, по правилам. Силовые приемы, умение удержаться на коньках и бросать по воротам — вот суть хоккея. Если ты всякий раз будешь бояться нанести сопернику травму, ты не сможешь стать игроком, каким, я надеялся, ты станешь, наблюдая за тобой в последние дни…

Билл слушал молча.

Тренер поднялся с места и принялся вышагивать от окна к окну, засунув руки в карманы. Он был без пиджака, в белой рубашке с развязанным галстуком, концы которого свисали у него на груди.

— Я хочу откровенно сказать тебе о том, что, если что–нибудь случится с Муром, у меня может не представиться случая еще раз поговорить с тобой, — продолжал Уорес. — Но, во–первых, у меня есть сведения, что ничего страшного с ним не произойдет. Я только что разговаривал с Джимом Мэрфи. Он сказал, что с Бенни все в порядке. Правда, возможно, что он месяца два–три не сможет играть. А может быть, и никогда. Я не скрываю этого, чтобы ты был готов ко всему. Но только запомни, что в этой игре никто не выходит на лед с целью убить соперника. И пойми, что ты тоже мог оказаться на носилках, когда Мур в первый день ударил тебя клюшкой и локтем.

— Не знаю, — с несчастным видом произнес Билл. — Я все время думаю, что если он тяжело пострадал, то я…

— Что ты? — перебил его тренер, но не стал ждать ответа. — Послушай, коль скоро ты начал хорошо проявлять себя здесь, я кое с кем о тебе поговорил. У тебя интеллигентные родители, и естественно, что ты хотел бы поступить в университет. Я знаю, были на то причины, чтобы предпочесть хоккей. Остряк рассказал мне об этом… Но меня это не интересует. Если кто–то хорошо