Мой ласковый и нежный мент

– И кто ж меня туда, интересно, упрячет? – Надымов поднялся на крыльцо, отпихнул сапогом кота с дороги и подошел к Людмиле вплотную. – Уж не твой ли поганый мент или этот ублюдок Дробот? Да у них же вместо мозгов отруби! Как и у тебя, милочка. – Он ухватил ее за подбородок и притянул к себе. – Смотрю, доллары не зря потратила, теперь в гробу очень даже красивая лежать будешь!

– Игорь Ярославич, – робко проговорил за ее спиной Банзай, – не трогай девчонку, отпусти! Не бери греха на душу!

– Эта девчонка мне полжизни отравила. – Надымов оттолкнул ее от себя и крикнул в надвигающуюся от леса темноту: – Алик, давай ее в сарай! Завтра с утра разберемся с этой сукой! Неохота на ночь глядя о нее руки марать!..

Чернобородый Алик сноровисто стянул ей руки куском просмоленной веревки, что висела в сенках у деда, и, подталкивая в спину, повел к небольшому сараю, выстроенному рядом с домиком Банзая, в котором дед хранил свой нехитрый инвентарь.

– Надымов, учти, – прокричала уже от самого входа в сарай Людмила, – никуда тебе не уйти! Если не Дробот, то уж Барсуков наверняка не сегодня завтра тебя достанет!

Надымов расхохотался:

– Твой папаня тоже много чего кричал перед смертью, только где его косточки теперь? Тю-тю! Ветер развеял, зверье по лесу растащило…

– Сволочь! – выдохнула Людмила и, вывернувшись из-под руки удерживающего ее надымовского пособника, рванулась к крыльцу. – Я ж тебе… – но не договорила: удар прикладом в спину бросил ее на траву, и сквозь настигающую липкую черноту она расслышала голос Надымова:

– Пристрели эту тварь! – И провалилась вдруг в пустоту, не успев даже испугаться…

Глава 32

Темуджина клонило ко сну. Проводив Людмилу с километр от разоренной берлоги, волк дальше не пошел, заранее зная, что она направляется к домику, от которого пахнет дымом, железом и чужим человеком с белой, словно тополиный пух, головой. Человек этот мирно уживался с крошечными злющими существами, которых Темуджин не без основания опасался.

Открыв для себя тайник с дармовым мясом, волк обеспечил себе неплохой ужин, после которого отяжелел. Теперь было самое время поспать, но он все-таки проводил Людмилу, пока не удостоверился, что она ушла от таящего опасность места гибели медведицы. Пробежав по темному лесу километров пять, Темуджин замедлил шаг и стал осматриваться, подыскивая себе лежку. После утомительного бега и обильного пиршества за чужой счет волку нужен был отдых.

Лежка вскоре отыскалась – хорошие заросли непроходимого можжевельника, ковром лежащего на камнях. Свернувшись клубком под густой и колючей крышей, Темуджин несколько минут слушал тишину и, успокоившись, уснул.

Сон был, как всегда, чуткий и тревожный. Вдруг набросило знакомым запахом оленьего стада. Всего несколько минут бега – и можно хорошо поживиться недавно родившимся теленком. Но волк лишь выполз из-под куста, потянулся, зевая, но особой тяги к охоте не испытал, а когда запах стада растворился в привычных ароматах леса, снова забрался в нагретое гнездо и поспал еще, восстанавливая силы.

Утро застало его неподалеку от дома пасечника. Темуджин решил проведать бывшую свою хозяйку по пути к заветному снежнику. За несколько сот метров до пасеки волк остановился, исследуя воздух, и вдруг сжался, как пружина. По тропе важно шествовал рыжий кот – та самая бестия, на которую Темуджин по непонятной для себя причине не мог смотреть без омерзения. Ветер дул со стороны Кхмера, и кот не чувствовал волка. А тот застыл с поднятой лапой. Еще несколько шагов – и Темуджин придавит его к земле, как вонючего хорька, которого нельзя брать зубами.

Но, видно, под счастливой звездой родился рыжий дедов любимец. Он увидел врага за четверть секунды до собственной гибели. В лесу раздался вопль, от которого у зайцев происходит мгновенный паралич сердца. Будто подброшенный катапультой, Кхмер взлетел в воздух, комок острых зубов и когтей перескочил через Темуджина, едва не зацепив его взъерошенной спины, упал на ноги, оттолкнулся от земли еще раз и в следующий миг сидел уже на высоком кедре на недосягаемой высоте от опешившего от такой небывалой резвости волка и продолжал оглашать воздух дикими криками и сверкать зелеными ведьмиными глазами.

Волк понял, что злобное существо недосягаемо. Но попугать его все-таки стоило. Он подошел к кедру и поднялся на задние лапы, лязгая зубами. Боже, как завопил рыжий котище! Он переполошил всех зверей, птиц и даже бурых земляных лягушек, пригревшихся на солнышке у соседнего пня. Закаркали, слетаясь, вороны, уверенные, что на тропе происходит страшная сеча, после которой им достанется неплохая пожива. Заухал разбуженный филин. Со всех сторон мчались любопытные сороки и сплетницы-кедровки, а лесная мелкота, напротив, бежала прочь куда глаза глядят.