Мой ласковый и нежный мент

Как будто со стороны до Дениса донесся его собственный стон. Он привлек ее к себе правой рукой, и Людмила так крепко прильнула к нему, так привычно устроилась в его объятиях, словно и не разлучала их судьба на долгих четыре месяца, точно не было между ними горьких сомнений и неудачных решений.

Неизвестно, кто из них дрожал больше, когда Денис наклонил голову и, отняв ладонь от ее губ, прижался к ней пылающим от сдерживаемого нетерпения ртом. Она вскрикнула, и этот исполненный муки и радости крик отозвался в нем чуть ли не колокольным звоном.

А Людмила, вбирая в себя всю силу, и горечь, и жар этого поцелуя, уже понимала, что готова беспрекословно, без лишних слов и обещаний отдаться человеку, с которым так неожиданно свела ее судьба и с которым ей предстояло вскоре и навсегда расстаться.

Она не принадлежала к тем женщинам, которые легко и бездумно соглашаются на физическую близость с любым мало-мальски привлекательным или выгодным для них мужчиной. Скорее, наоборот, она перестала бы уважать саму себя, если бы подобное случилось. Однако сейчас она знала, что не остановится ни перед чем. И полностью была уверена: стать более близкими, чем теперь, они уже не смогут. Это просто невозможно.

До встречи с Барсуковым она не предполагала, что мужские поцелуи и объятия способны довести ее чуть ли не до беспамятства, а сумасшедшая, испепеляющая страсть захватит столь быстро и неодолимо. И главное, она безошибочно воспринимала его состояние, чувствовала его почти яростное и неистовое желание сорвать разделявшую их одежду, ощутить кожей ее обнаженное тело. И с предельной для себя откровенностью сознавала, что ей самой хочется этого же, мучительно и отчаянно, как никогда до этого не хотелось.

Она не имела ни малейшего представления о том, как долго они стояли, целуясь, сгорая от желания и тесно прижимаясь друг к другу. Но одно знала достоверно: когда Денис наконец отпустил ее плечи, ее сотрясала такая дрожь, что она едва удержалась на ногах и невольно прижала руку к губам, которые слегка саднили и распухли от его неумеренных поцелуев.

Боже праведный, кем же она выглядит теперь в его глазах! Она отшатнулась от него и с трудом сглотнула невесть откуда взявшийся в горле комок. И в это время Денис опять осторожно взял ее за руку, ободряюще нежно сжал в своей большой ладони и прошептал:

– Словно солнечный удар…

Она уткнулась лицом в его плечо, соглашаясь и вместе с тем ничего так сильно не желая, как вновь очутиться в его объятиях. Она буквально изнемогала от этого желания, острой болью отдававшегося во всем ее теле. И эта боль совершенно не походила на ту, которую она испытывала при мысли, что Денис потерян для нее навсегда.

Денис тоже изнемогал. Он хотел эту женщину с такой силой, что даже не понимал, как ему удалось заставить себя выпустить ее из объятий. Он никогда не считал себя особо темпераментным мужчиной, но сейчас…

– Никогда не думала, что кто-то сумеет меня свести с ума, – словно прочитав его мысли, удивленно прошептала Людмила и смело посмотрела ему в глаза.

– Я тоже не думал, – пробормотал Денис. – Мне кажется, я убил бы сейчас любого мужика, который…

Людмила прикрыла ему рот ладонью, не желая продолжения. Она и так знала, что он хотел сказать. Ее тоже одолевала неожиданная, можно сказать, свирепая ревность, которую она испытывала не лично даже к Надьке Портновской, а по отношению к любой женщине, которая сумела бы вызвать у Дениса столь же сильные и откровенные чувства, какие, совершенно очевидно, вызывала у него она.

Она глубоко вздохнула, пытаясь вернуться в мир спокойной и размеренной действительности, который старательно, но тщетно выстраивала целых четыре месяца своего пребывания в Красноярске, но его оказалось так легко разрушить одной-единственной фразой, совершенно неожиданно вырвавшейся у нее.

– Денис, я так тебя хочу, – дрожащим от предчувствия грядущей катастрофы голосом призналась она и в следующее мгновение снова оказалась в его объятиях.

Несколько долгих минут они продолжали целоваться. Их прерывистое дыхание и стоны были единственными звуками, будившими тишину дома, а биение сердец заглушало даже тиканье будильника, стоявшего на подоконнике в паре метров от них.

Людмила так и не поняла, она ли положила руку Дениса на свою грудь или он сам сделал это. Но только его прикосновение заставило все ее тело содрогнуться от запредельного желания, пронзившего ее с головы до ног подобно мгновенному электрическому разряду.