Мой ледокол, или наука выживать

Как-то, возвращаясь из Эфиопии мы с адвокатом приземлились в Джеде (Саудовская Аравия). Адвокат, американец по происхождению, сидевший в противоположном ряду, помахал мне своим американским паспортом. Потом, сорвал свою кипу и, спрятав её в карман, жестикулировал губами на иврите: «Пикуах нефеш» — действие, необходимое для спасения жизни. Мне ответить было нечем, у меня на руках только израильский паспорт. Приземлиться в Саудовской Аравии израильтянину — всё равно, что попроситься добровольно в качестве барана на шашлыки. В конечном итоге тогда всё закончилось благополучно.

Здесь же всё складывалось по-другому. В дверь постучали. Я, в сопровождении водителя, спустился к машине. Мы поехали и потом долго крутились по городу, пока не попали на аэродром.

Въехали через охрану аэропорта прямо к лайнеру авиакомпании «Туркменхавойолари», стоящему на лётном поле. Около самолёта стояло несколько «Мерседесов». Кучка людей толпились возле самолёта, ожидая меня. Среди них был новый замминистра авиации. Замминистра начал объяснять мне, что, поскольку работа на самолёте некачественно выполнена и Туркменистан прекращает сотрудничество с Израилем.

Некачественная работа, по его словам, заключалась в том, что мы плохо покрасили самолёт. На мой ответ, что мы вообще его не красили, так как покраска не входила в список выполняемых работ по контракту, замминистра не прореагировал. Он только отпустил пару замечаний относительно израильской агрессии в Палестине и в Ливане. Теперь всё стало понятно — туркмены просто искали причину прекратить свои договорные отношения с Израилем. Я почувствовал огромное облегчение и желание убраться оттуда как можно скорее. В гостиницу уже не вернулся, по дороге вызвав своего водителя с его сыном. Шофёр ждал меня за углом гостиницы в условленном месте. Его сын сбегал за моими вещами, пока я ждал в машине. В ту же ночь улетел, предварительно предупредив Рахель. Полное облегчение пришло только в самолёте.

Салон был пуст и заполнился уже в Азербайджане. Я ещё никогда не улетал из командировки с такой радостью, как в ту ночь из Ашхабада.

Годы работы в Туркменистане были самыми выгодными для нашей группы заводов. Если обычная средняя прибыль от технического обслуживания самолётов и двигателей равна 5–8%, то в Туркменистане прибыль колебалась от 40% до 50%. Результат — много миллионов долларов. Западные компании не понимали правил игры в этой стране и просто не могли туда войти.

В Казахстане была организована новая авиакомпания: наполовину частная, наполовину государственная, которой и передали права государственного перевозчика. Задействовали эту компанию англичане. Главного инженера компании я хорошо знал. Типичный английский инженер, хорошо разбирающийся в своей работе и знающий международные правила игры. Он говорил, естественно, только по-английски, и все руководящие посты в компании занимали тоже англичане. Мы часто встречались и обсуждали возможности совместной работы на новых самолётах, которые должны поступить в компанию. Сделка по техническому обслуживанию новых самолётов ожидалась очень большой, и Джон (назовём его так) божился мне, что он объявит открытый международный конкурс, в котором мы — израильтяне — обязательно примем участие.

Я не очень верил в искренность Джона, но спокойно ждал объявления конкурса. Закон предопределял объявление открытого конкурса с приглашением участников и объявлением в СМИ.

Джон, исходя из своих соображений, решил передать эту работу своим друзьям в Англии. Как я понимаю, он и его друзья хотели избавиться от конкурентов. Затем, оставшись единственными поставщиками сервиса, выиграть конкурс, подняв цены. Чтобы формально соблюсти правила игры и законы, он дал объявление в местной газете на казахском языке с приглашением всех желающих участвовать в многомиллионном конкурсе по ремонту самолётов «Боинг». Это в Казахстане, где не существовало ни одного сертифицированного сервисного самолётного центра. В стране, где мало кто говорит и читает по-казахски. Расчет Джона был точен. Публикуя объявление в казахской газете, он, выполняя букву закона, и в то же время не было даже малейшего шанса, что какая-нибудь компания сможет узнать об этом объявлении и изъявить желание принять участия в конкурсе. Более того, объявление ограничивало срок подачи заявления об участии до двух недель. Одного Джон, всё же не взял в расчёт, что мы — это не все остальные. Через свои источники в Казахстане я всё-таки получил эту информацию.

Сразу позвонив Джону, я спросил его об этом объявлении. Наступила длинная пауза. Видимо, это было последнее, что он ожидал от меня в эту минуту.

Он растерялся и повёл себя крайне глупо. Привожу наш диалог, таким, каким я его застенографировал:

— Джон, узнали, что проводиться открытый конкурс по двум самолётам «Боинг 757-200». Прошу Вас выслать конкурсную документацию в «IAI» на английском языке. Это в дополнение к конкурсной документации на русском, которую мы сумели найти сами».

— Леонид, никакого конкурса не существует. Я немедленно выясню, о чём идёт речь.