Мой ледокол, или наука выживать

Мои прямые командиры слабо разбирались в технике. Они были неграмотными флотскими служаками, профессиональное образование которых (я уж не говорю об общем образовании и культуре) намного отставало от моего. У них не было ни соответствующей подготовки, ни опыта работы. В лодки они не заходили, а к реакторам боялись даже приблизиться: сидели на совещаниях и молчали, чтобы не сказать глупость. Но когда я начинал спорить с командирами лодок, иногда давали мне «прикрытие» своими погонами. Это было, скорее всего, из-за боязни принять на себя минимальную ответственность.

Споры формально велись о сроках ремонта и его объёме. На самом деле, речь шла о времени нахождения моих ребят и меня самого в реакторном отсеке. О возможности переноса части работ на период среднего ремонта, предстоящего на заводе в Полярном. У нас, ремонтников, были разные интересы с командованием подводных лодок. Для нас вопрос всегда стоял либо о количестве радиации, которую мы схватим, либо о времени, которое надо было затратить на выполнение работы (иногда работали несколько суток подряд без сна, хотя не было на это реальной причины). Для них же вопрос стоял только в том, чтобы вовремя доложить командованию и получить новую звёздочку на погоны.

Важно подчеркнуть, что это место — большое плавучее судоремонтное производство. Это был огромный морской гараж, в котором работали сотни моряков срочной службы, набранные из техников и квалифицированных рабочих, «законно призванные в армию», но реально и по самому факту — насильно «рекрутированные» из ленинградских судостроительных заводов и техникумов. В обязанности моей команды входило техническое обслуживание и ремонт всей механической части подводной лодки, включая атомный реактор.

Прошёл год. Я был уже опытным командиром, знающим правила этой неравной игры. Ясно было, когда ситуация позволяла молча принять предлагаемую диспозицию, а когда надо стоять до конца. Цена любого компромисса была однозначна.

Мне уже 64 года — прожил жизнь и успел построить новую профессиональную карьеру в Израиле. Но мне никогда не приходилось принимать столь ответственные и категоричные решения о жизни, здоровье и смерти моих товарищей и меня самого, как тому 22-х летнему пареньку, тогда. В Гремихе...

Кроме технических знаний ему («тому пареньку») требовалось много мудрости в поисках компромисса в абсурдной ситуации... Когда какой-нибудь подводник-держиморда орал на него, потрясая своими погонами капитана первого ранга и пугая его трибуналом. Этот держиморда требовал подвергнуть немедленной опасности ничего ещё не видевших в жизни юношей, мотивируя это любовью к Родине. Или необходимостью обеспечения обороны от американской агрессии. На самом деле его интересовала ещё одна дырочка в погонах, для очередной звёздочки. Такова была действительность. Абсурдная, циничная и мерзкая.