Мой летний эротический роман

Представляю, как стягиваю футболку с Мэтта, она летит на пол. Потом медленно стягиваю бретельку со своего плеча — делаю это наяву, с закрытыми глазами, чтобы как можно лучше ощутить прикосновение. Тонкая полоска ткани скользит по коже — немного будоражит. Скорее, не самим ощущением, а предвкушением. Ведь я знаю, что вторую бретельку опустит Мэтт. Он делает это, и пусть пальцы на самом деле мои, но воображение легко устраивает подмену, и я вдруг чувствую… настоящее возбуждение.

Не открывая глаза, улыбаюсь сама себе. Ну и ну…

Мэтт расстегивает мне лифчик. Целует в шею — поцеловать себя не могу, но склонить голову и нежно провести по шее подушечками пальцев — запросто.

Больше никаких прикосновений руками — это наша игра.

Стягиваю с себя джинсы вместе с бельем и по-настоящему становлюсь на колени, чтобы, не касаясь пальцами кожи, стянуть воображаемые боксеры с Мэтта. Коленям холодно и твердо. А еще при таком раскладе почти перед самым моим лицом должна оказывается та часть Мэтта, которую я представить еще не готова. В тексте это пропустим.

Мэтт залезает в ванну первым, протягивает мне руку, и я следую за ним — по-настоящему. Вода теплая, а пена прохладная, приятно щекочет кожу. Мы опускаемся в воду друг напротив друга.

Я смотрю в его глаза, серо-зеленые, подернутые поволокой желания. Я готова смотреть на него долго, растягивая удовольствие, потому что Мэтт в моей ванне выглядит безумно эротично. Но вот моя нога под водой случайно соскальзывает и касается его бедра — и его взгляд меняется, становится ярче, глубже.

Мэтт медленно двигается ко мне через всю эту пену. Поцелуем в губы запрокидывает мою голову. Целует шею, и я чувствую, как неспешность и нежность в его действиях стремительно улетучиваются. Я так сильно хочу нашей близости!

Чувствую его желание — то, как сильно Мэтт хочет дотронуться до меня руками, но не делает этого — таковы правила. Он улыбается уголками губ — похоже, ему приходится все время напоминать себе об этой игре. Я целую его в эту улыбку, потом легонько кусаю за подбородок. Не выдерживаю — и кусаю снова. Затем легкий поцелуй в скулу — и вот я уже ласкаю языком мочку его уха, нежно покусываю ее, возбуждаясь еще больше от стона Мэтта. А потом он отстраняется от меня, смотрит мне прямо в глаза, и по его взгляду я понимаю, что именно он хочет сделать — еще до того, как начинает опускаться под воду…

— Ника! Ты там уснула, что ли? — раздается из-за двери мамин громогласный голос, и теперь под воду погружаюсь я сама.

Какой может быть интим, когда ты живешь вместе с мамой?..

— Выхожу! — тоскливо отвечаю я.

Ночью я ворочаюсь в кровати, мне душно, несмотря на распахнутое окно.

Я записала в файл все, что нафантазировала до погружения Мэтта под воду. Потом просто поставила многоточие. Не знаю, как описать то, что происходит дальше. То есть я могу, конечно, представить — фильмы для взрослых смотрела — но, когда сажусь за комп и записываю, движения героев получаются механические, будто в ванне развлекаются роботы. Может, я зря во все это ввязалась? Где я, а где эротика?..

Ночью мне снится Мэтт. Он вовсе не похож на того засранца, каким был на планерке. Он даже… милый? Мы сидим с ним на ограждении многоэтажки, свесив ноги, болтаем и смотрим на закат. Даже во сне я чувствую пьянящий запах его кожи. Странно, мне казалось, запахи не снятся.

А потом мы внезапно оказываемся в ванне, но сцена совсем не из моей книги. Без игры «я тебя не касаюсь», без долгих взглядов и нежных прикосновений. Мы занимаемся любовью с такой страстью, что вода выплескивается через бортик, и весь пол в пене.

Почему я подумала «любовью», а не «сексом»?.. Было в тех движениях, в крепких, но бережных объятиях, в страстных поцелуях что-то такое, что на ум пришло это слово.

Утром я просыпаюсь совершенно разбитой. Выпиваю кофе и спустя полчаса даже не помню, точно ли его пила.

До остановки дохожу будто на автопилоте. В автобусе не то, что о чтении, даже о писательстве мыслей нет — все прокручиваю и прокручиваю в голове сцену, как войду в офис, а там Мэтт. Как я буду сидеть на стуле, а он склонится ко мне сзади и будет читать мои фантазии в ванной… Я все еще могу остановить это недоразумение. Сказать, что подруга отказалась — и все. Теперь это кажется самым разумным.

Еще из сквера вижу — возле издательства стоит Тесла небесно-синего цвета, и ноги становятся ватными, будто иду на экзамен, к которому плохо подготовилась.

Поднимаюсь по ступенькам, перед дверью офиса выдыхаю, открываю ее и захожу. В это же время, будто в отражении зеркала, открывает дверь своего кабинета Мэтт. То есть Матвей Игнатович.

— Кто из вас секретарша? — спрашивает он, оглядывая офис. Директор явно не в духе: так и мечет молнии взглядом.

Коза неуверенно поднимает руку и, едва поймав взгляд директора, тут же ее опускает.

— У нас нет секретарши…

— В смысле?! А кто отвечает на телефонные звонки?

— Ника, или я, или любой, кто снимет трубку. Ну и потом переключаем…