Его это начало раздражать. Только не сейчас, в любое другое время он бы вел себя более сдержанно, но… Виной всему была высокая температура и затуманенный разум. Во всяком случае, Здравый пытался себя в этом убедить. Это лучше, чем думать, что в здравом уме он не мог себя контролировать. Это бы значило, что его маска начала трещать по швам.
– Роденька, ты что? Я же помочь хочу.
– Лучше следите за своим внуком, если вам все еще есть до него дело, – язвительность в его голосе была очевидна. Он даже не заметил, как изменилось лицо Марии Ивановны. Губы ее сильно сжались.
– Я не ваш внук, – выдернув руку из ее хватки и опустив голову, тихо сказал Родион, – и никогда им не был.
С садистским удовольствием он наблюдал за ее реакцией. Растерянная, больше не пытается до него дотянуться руками, которые теперь нервно перебирали ткань халата. Теперь он был с множеством цветов, нежного кремового цвета. Он должен дарить умиротворение и любовь.
Мария Ивановна была пристыжена и, кажется, никак не ожидала от своего дружелюбного соседа подобной выходки. Здравый горько усмехнулся и убрал со лба влажную челку. В ушах начало звенеть от напряжения, щеки горели.
Родион сорвался со своего места, и только когда оказался в своей квартире, все стихло в голове. Он сполз на пол, холод которого сейчас не ощущал, и понял, как ошибся.
Сегодня он был крайне несдержан по отношению ко всем.
Это Родион Здравый понимал, вот только внутренний голос твердил, что та женщина на работе была слишком назойлива и дотошна, а его соседка была вдвойне назойлива в своей заботе. Так что получается, что они обе сами и виноваты и заслужили подобного отношения к себе.
Горячий душ не помогает, наоборот. И приняв таблетку от головной боли, пытаясь в последний раз убедить себя, что именно в этом дело его нездоровья, он упал на кровать, закутавшись в одеяло.
Где-то вдалеке Родиону слышались звуки дождя и женский крик за дверью.
Также он слышал, как его мобильный разрывался от звонков, но сумка, в которой он лежал, так и осталась валяться в прихожей, так что Здравый даже не подумал пойти за ним.
Все тело ломило и будто стало тяжелее раза в два. Не было сил даже глаза открыть. Но с каждой минутой эти звуки становились все тише. Тогда он еще не знал, что как только проснется, его проблем станет больше.
***
Она никак не хочет оставить его в покое. Сколько за сегодняшний день она уже позвонила ему? Раз двадцать, не меньше. Максим так и не удосужился ей ответить. А зачем? Что он мог бы сказать своей девушке. Бывшей, если она правильно понимает намеки.
Очередной звонок он сбросил.
Видимо неправильно, раз она стоит сейчас за его входной дверью, а он делает вид, что его нет дома.
Не то чтобы он от нее прятался, нет. Просто не хотелось ввязываться в очередные проблемы, но если он продолжит, то все станет хуже, и тогда ему придется платить алименты. Но она ведь не настолько тупая, чтобы принять неправильное решение.
Да, Катя была беременна. И от страха и непонимания, как такое могло с ним произойти, Максим мог бы поклясться здоровьем своей матери, что этот ребенок точно был не от него.
– Беременна, пфф, – бормотал Максим. Он сидел в кухне на стуле и думал, как поступить.
Он ведь и так хотел с ней порвать, а она ему заявила такое. Тогда этот разговор закончился ничем. Официальных слов о разрыве так и не прозвучало.
Максим не представлял, что решить насчет ребенка? Он его точно не хотел, а на аборт у него денег не было. Пришлось бы просить у родителей, но тогда бы они узнали об этом, а этого Максим уж точно не хотел. Но если он так и не поговорит с Катей, она может и сама к ним отправиться, и они все равно узнают.