Мои литературные святцы

В 1963 – новая монография «Прянишников» – об основоположнике советской школы в агрономической химии.

17 ноября 1964 года он публикует в «Литературной газете» статью «Пусть учёные спорят».

А через два дня 19 ноября 1964 года Олег Николаевич скончался.

***

Как известно, Фет не просто был атеистом, но настаивал на своём убеждении. Удивительно, что при этом он писал такие стихи:

Не тем, Господь, могуч, непостижим
Ты пред моим мятущимся сознаньем,
Что в звёздный день Твой светлый серафим
Громадный шар зажёг над мирозданьем
И мертвецу с пылающим лицом
Он повелел блюсти Твои законы, —
Всё пробуждать живительным лучом,
Храня свой пыл столетий миллионы:
—

 Нет, Ты могуч и мне непостижимТем, что я сам, бессильный и мгновенный,
Ношу в груди, как оный серафим,
Огонь сильней и ярче всей вселенной.
Меж тем как я – добыча суеты, —
Игралище её непостоянства, —
Во мне – он вечен, вездесущ, как Ты,
Ни времени не знает, ни пространства

Нет, я вовсе не хочу начать доказывать, что Афанасий Афанасьевич был причастен вере. Но он был причастен гуманной основе жизни. Причастен добру, разлитом в сущем. Потому что в каждой частичке бытия ощущал трепетную душу, которую озвучивал любой строчкой своего стихотворения:

Только в мире и есть, что тенистый
Дремлющих клёнов шатёр!
Только в мире и есть, что лучистый
Детски-задумчивый взор!
Только в мире и есть, что душистый
Милой головки убор!
Только в мире и есть – этот чистый
Влево бегущий пробор!

Вот как запечатлевал Афанасий Афанасьевич Фет мгновения вечности. И они, эти мгновения, были не бабочками, наколотыми в гербарии, а теми кусочками чувства, которого они навсегда в себе сохранили, – с пульсом, ритмом, трепетом, даже с запахом.

Один из самых больших русских поэтов!

Он умер 3 декабря 1892 года. Родился 5 декабря 1820-го.

Лев Толстой спрашивал: «И откуда у этого добродушного толстого офицера берётся такая непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов?»

А спросить надо было по-другому: для чего человеку, обладающему явным свойством великого поэта, нужно было служить офицером?

Нужно, потому что Фет был незаконнорождённым сыном крупного помещика Афанасия Неофитовича Шеншина. В Германии Афанасий Неофитович сошёлся с Шарлотой-Елизаветой Фёт, от которого и родился сын. При крещении в Германии мальчик был записан законным сыном А. Н. Шеншина. Пока мальчик учился в Лифляндии в немецкой школе-пансионе, его фамилия была Шеншин.

Но вот семья вернулась на родину, и Орловская духовная консистория установила, что у Шарлоты Фёт сын рождён до брака, и, следовательно, он должен считаться дармштадским подданным Фётом, и не имеет право наследовать фамилию Шеншина и положенное Шеншину потомственное дворянство. Записывая немецкую фамилию, писарь делает ошибку: вместо «ё» ставит «е».

Отныне целью жизни Фета стало вернуть себе отцовскую фамилию и вместе с ней дворянские привилегии.

После окончания университета (1844) Фет поступает в армию. Поступает как «иностранец Афанасий Фёт». Офицерский чин в то время давал потомственное дворянство. Он служит унтер-офицером в кавалерийском полку.

В 1853 году переводится в гвардию, в лейб-уланский полк, расквартированный под Петербургом.

Он много пишет, много печатается. И надеется в ближайшее время получить офицерский чин, а с ним и вожделенное потомственное дворянство.

Но в 1856 году выходит указ, по которому дворянство даётся только офицерам, начиная с полковника. Фет берёт годовой отпуск, который частично проводит за границей. Возвращаться в армию он не видит смысла.

Тем более что он женился на Марии Петровне Боткиной – сестре миллионеров Боткиных.

В 1860-м он покупает 200 десятин земли в Мценском уезде, строит там дом и переезжает в село Степановка, где занимается сельским хозяйством.

Став помещиком, Фет пишет статьи в защиту интересов помещиков, из-за чего ссорится со многими прогрессивными литераторами.

Фета в уезде избирают мировым судьёй. Служит им 10 лет, стихов почти не пишет, занимается философией, увлекается Шопенгауэром, главную книгу которого «Мир как воля и представление» впоследствии переведёт.