Мои любимые преступнички (СИ)

Сказав это, врач направилась к двери, Вилли ушёл ее провожать, а я осталась одна, наедине со своей болью. О чем они там говорили я не знаю, но Вилли вернулся испуганным.

Он сел на кровать около меня, поцеловал, обнял меня и произнес дрожащим голосом:

— Давай попробуем вернуться в Кернию!

Я вскочила с кровати.

— А как же наказание?

Но он ничего не ответил, схватил телефон, начал нервно набирать какое-то сообщение и вдруг замер, изумлённо разглядывая экран телефона.

— Что случилось?

Он дал мне телефон и сказал:

— Алла, я не успел ничего написать, но уже получил ответ.

Я прочитала сообщение:

"Вилли, вас не за что наказывать! Возвращайтесь, пожалуйста! Керинчане очень ждут вашего возвращения! А Лутте не спит по ночам, а пишет поэму о потерянных друзьях. Я безумно счастлив, что ты решил написать мне, и не верьте врачу, у вас будут дети.

Ваш Кэрн

Я задумчиво посмотрела на мужа:

— А что ты ему написал?

— В том то и дело, что ничего. Я только начал набирать сообщение.

Я увидела четыре слова, которые он так и не отправил:

"Кэрн, я прошу вас"

— А о чем ты хотел его попросить?

— Не наказывать нас слишком сурово!

Я бросилась к мужу и начала целовать его с какой-то неистовой страстью. Он даже отпрянул назад, но я притянула его к себе, и не отпускала до тех пор пока не устала сама. Я задремала на его коленях, но он резко поднял меня и сказал:

— Просыпайся!

Я сонно потянулась.

— Любимая, ты готова полететь в Кернию прямо сейчас, пока наш президент не передумал?

— Главное, чтобы ты не передумал! — воскликнула я и помчалась собирать вещи.

Мне не нужен был этот дом, сколько бы я не жила в нем, он был чужим.

— Не надо ничего собирать! — крикнул мне Вилли, — денег у нас полно, все купим в Кернии. Возьми только коньки и теплую одежду.

Я так и сделала и через два часа, мы уже сидели в самолёте. Я не могла поверить, может, я всё ещё сплю?

Молодой стюарт подошёл к нам, взглянул на меня и сказал:

— Никогда не видел таких радостных пассажирок, каждая точечка на вашем лице сияет!

Вилли ревниво взял меня за руку и отодвинул шторку иллюминатора.

Но стюарт сразу же задвинул ее обратно.

Мы переглянулись.

Стюарт, видимо, понял, что его действие нам не понравилось и объяснил:

— Алла и Вилли, президент Кернии очень просил, чтобы никто не открывал шторы во время этого полета.

Вилли нахмурился. Я тоже начала волноваться. Кэрн уже знает каким рейсом мы летим и уже отдал непонятный приказ! Что с нами будет?

— Может останемся в Риараджи? — тихо спросила я мужа, — самолёт ещё не взлетел, и мы успеем…

Вилли уже встал, но девушка, сидевшая в соседнем ряду вдруг улыбнулась нам:

— Алла и Вилли, я из Кернии, Кэрн попросил всех пассажиров этого рейса не открывать шторки, потому что…., - она старательно подбирала слова, — потому что вас ждёт сюрприз! Я сама ещё не видела, но говорят, что в нашей стране произошло что-то невероятное!

Девушка резко замолчала, словно боясь сболтнуть лишнее.

— Странно, — пробормотал Вилли, — но всё-таки сел на свое место.

Я тоже последовала его примеру. Неужели из-за какого-то непонятного указа Кэрна, я была готова отказаться от любимой родины. Мало ли кто, что придумает!

Через несколько минут самолёт уже поднялся в воздух. Но, увы, мы не могли в последний раз насладиться видами Риараджи.

Стюарт подбежал к нам и резко отодвинул шторку:

— Извините, я все неправильно понял, оказывается, шторки должны быть закрыты, когда мы будем приземляться.

Солнечный свет ворвался салон. Лето, не сумевшее подарить нам счастье, с каждой секундой все дальше удалялось. До встречи с родной страной оставалось около трёх часов. Там нас ждут родные снежинки, белые сугробы, любимый дом, родители, если они всё-таки найдут на нас время и наши друзья — Кэрн и Лутте. Я готова умолять всех керинчан о прощении. А что сказать Кэрну я не знаю… Мы выгнали его, стукнули дверью по носу, а он в ответ прислал к нам Лутте с деньгами. Мы недостойны ничего хорошего, мы разрушили туннель, и чуть не погубили сотни людей. Но я все равно хочу домой!

Я легла к мужу на грудь, его руки были напряжены, сердце стучало с бешеной силой. Похоже, наше возвращение совсем не радовало его, и от этого мне опять стало плохо. Он прошептал мне на ухо:

— Аллочка, чтобы не случилось я буду с тобой! И запомни, я один во всем виноват!

Я подняла голову и вскрикнула:

— Вилли! Помнишь, Кэрн сказал, что мы вернёмся через два года! Ровно два года прошло с тех пор, как мы улетели!

Пассажиры стали оглядываться на нас. Но я уже больше ничего не боялась. Мы летели в Кернию, что могло быть страшнее?

— Кэрн оказался прав, — тихо ответил мне Вилли, — и что?

— Как что?! Значит его предсказаниям можно верить, а значит у нас будут дети!

— Конечно будут, если их Кэрн предсказал, — вмешалась в наш разговор все та же девушка с соседнего ряда, — вы даже представить себе не можете, какой сюрприз вас ждёт!

Нам принесли еду, но мы не съели ни кусочка. Еда не лезла в рот.

Через два с половиной часа стюарт сообщил, что мы подлетаем к Кернии и попросил всех закрыть шторку иллюминатора.

— Очередной бред нашего президента! — возмутился Вилли, но послушался.